Без черемухи

   -- А нам-то что же?! -- сказали беднейшие.

   -- Остальное все -- ваше, -- отвечал Сенька, -- делите. Старайтесь, чтоб по совести.

НЕРАСПОРЯДИТЕЛЬНЫЙ НАРОД

   Какой-то человек в картузе и с плетеной сумкой, с которыми ходят на базар за провизией, подошел к запертому магазину. Загородившись ладонями, чтобы не отсвечивало, он постучал в грязное запыленное окно, пробитое пулей и заделанное деревянной нашлепкой.

   Из двери выглянул другой человек в кожаной куртке и сказал:

   -- Подожди немножко, пианино кончу чистить, тогда вместе пойдем.

   Дверь опять закрылась, человек с сумкой остался ждать и, поставив сумочку на порог, стал свертывать папироску.

   Шедшая по другой стороне улицы старушка с веревочной сеткой, в которой у нее болталось несколько морковок, увидев стоявшего перед магазином человека, вдруг остановилась, посмотрела на вывеску, потом по сторонам на другие вывески и торопливо, точно боясь, как бы ее не опередили, перебежала через улицу. Присмотревшись из-под руки на человека, стоявшего у магазина, она пристроилась стоять сзади него с своей морковью.

   -- Давно стоишь, батюшка?

   -- Нет, сейчас только пришел,-- ответил неохотно и недовольно мужчина.

   Старушка хотела еще что-то спросить, но только посмотрела и не решилась.

   -- О, господи, батюшка, вот до чего довели, ничего-то нигде нету. Бегаешь, бегаешь от одной очереди к другой. Вчера шла так-то мимо одной, не стала, а там, говорят, мыло выдавали. Сейчас уж бегом бежала.

   -- Теперь становись, не зевай,-- сказал какой-то старичок с трубкой, подошедший вслед за старушкой.

   -- Вот то-то и дело-то... Вишь, двух минут не простояли, а уж трое набежали. Вот и четвертый.

   -- Теперь пойдут.

   -- Что выдавать-то будут?

   -- Сами еще не знаем.

   -- Что-нибудь выдадут. Зря не стали бы народ собирать.

   Прибежала какая-то растрепанная женщина с мешком из дома напротив. Она хотела было занять пятое место, но проходившие мимо двое мужчин опередили ее.

   -- Набирается народ-то...

   -- Наберутся... вчерась около нашей лавки до самого бульвару протянулись. Последним даже товару не хватило.

   -- Вот из-за этого-то больше всего и боишься.

   -- На что очередь? -- спросила запыхавшись, полная дама в шляпе.

   На нее недоброжелательно посмотрели. Никто ничего не ответил.

   -- А ты, матушка, становись лучше, а то покуда будешь расспрашивать, другие заместо тебя станут, а под конец попадешь, и не достанется ничего.

   -- Спрашивает, ровно начальство какое...-- проворчала про себя растрепанная женщина,-- люди раньше пришли -- молчат, а этой сейчас объявляй.

   -- Вот видишь, я и правду говорил,-- заметил старичок, когда вслед за дамой встали еще три человека.

   Пришедший раньше всех мужчина с сумкой оглянулся на выстроившихся сзади него и спросил:

   -- На что стоите-то? Что выдавать-то будут?

   -- Бог ее знает,-- ответил старичок,-- там объявят.

   Мужчина с сумкой посмотрел на старичка, ничего не сказал и, повернувшись, приложился к замочной щелке и посмотрел внутрь магазина.

   -- Вот это так -- "сейчас",-- сказал он сам с собой, посмотрев на часы,-- уж двадцать минут прошло.

   -- Теперь, батюшка, везде так-то долго.

   -- Что вы весь тротуар-то загородили,-- через вас, что ли, ходить,-- кричали прохожие, набежав на очередь, и озадаченно останавливались.

   -- А куда ж нам деваться?

   -- Куда... по стенке становись, а то, вишь, всю улицу заняли.

   -- О, господи, батюшка, и откуда ж это столько народу берется?

   -- Прямо как чутье какое.

   -- Один узнал, а за ним и все идут,-- сказал старичок.

   -- Какие это умники выдумали. Бывало, пошел купил, что надо, и никаких. А теперь стоим, а зачем стоим, неизвестно. Когда отопрут, тоже никто не знает.

   -- Ай спросить пойтить.

   -- От этого скорей не будет.

   -- Нет, ежели надоедать начнут, все, может, поскорей повернутся.

   -- Раз в какой час положено, в такой и отпирать будут.

   -- А в какой положено-то?

   -- Я почем знаю, что ты ко мне пристал?

   -- Эй, ты, дядя передний, спроси-ка, когда отпускать нас начнут, у самой двери ведь стоишь.

   -- Мне-то какое дело,-- сказал тот угрюмо,-- вам нужно, вы и спрашивайте.

   -- Вот черти-то, для себя не могут постараться. Будет стоять два часа, а пойтить спросить толком -- силком не прогонишь. А ведь раньше всех приперся.

   -- Что ж, ему бы только пораньше местечко захватить.

   -- И чего, окаянные, в самом деле измываются над народом, соберут с утра, а выдавать к обеду начинают.

   -- Не напирайте там, что вы очередь-то спутали, теперь и неизвестно, где кто стоял.

   -- Нарочно путают. Ведь теперь задние наперед пролезут.

   -- Списки бы надо делать или еще как. А то, вишь, народа набилось сколько, разве уследишь, кто где стоял. Раз знают, что народа в этом месте много, значит надо списки какие-нибудь или еще как.

   Подбежала какая-то запыхавшаяся женщина, вся исписанная меловыми цифрами: на спине стояла большая цифра пять, а на-груди и на рукавах другие цифры.

   На нее все молча посмотрели. Только барыня посторонилась и, отряхнув рукав, сказала: "Пожалуйста, не прислоняйтесь".

   -- Не начинали еще выдавать? -- спросила женщина.

   -- Нет...

   -- А вы что ж немеченные стоите?

   -- Нет.