Берегини

Благодаря своему дару, я видел, насколько сильна была ее любовь. Я знал, что она надеется… много лет, лаская других, она думала только о нем. Мне стало жаль ее, и я не нашел в себе сил открыть ей правду, которая была очень жестокой. Я был впервые по-мальчишески влюблен, и не хотел сделать ей больно… И я солгал ей. Сказал, что скоро она и ее храбрый воин будут вместе. Она так радовалась, так пылко целовала меня и смеялась от счастья… Но спустя какое-то время старый друг привез ей весть о гибели того, кого она так любила. Я не хотел причинять боль – и причинил вдвое больше боли. Она не сказала ни слова упрека, но я сразу понял, что оправдываться бессмысленно, и что мне придется покинуть прекрасную теплую страну и эту женщину. Расставаясь с ней, я первый раз в жизни плакал, отчаянно желая повернуть время вспять и ощущая собственное бессилие…

Сакси помолчал немного, а потом сказал:

– Это она дала мне третий гейс – никогда и никому не лгать.

Йорунн прижалась щекой к плечу юноши и вздохнула.

– Дар богов – непростая вещь, – наконец, проговорила она. – Всю жизнь владеющий даром идет над пропастью, и порой нет разницы, упадешь ты влево или вправо – на дне будут ждать острые камни… Ты сказал, что нарушил третий гейс. Кому же ты на этот раз солгал, Сакси?

– Я солгал Эйвинду, нашему вождю, – признался юноша.

– Что? – молодая ведунья резко выпрямилась, пристально поглядела ему в глаза, и Сакси впервые отвел взгляд.

– Все очень запутанно, Йорунн, – тихо проговорил он. – Умер старый Хравн, и пришел мой черед взять на себя его долю. Но боги знали, что я еще не готов. А я не знал. Вряд ли великий Один сам явился бы ко мне и начал вразумлять, объяснять, что сила, живущая во мне – это дар богов, которого я должен быть достоин. Слишком много чести даже для сына Локи. И мне было послано испытание, которое я не прошел. То есть, прошел, но не так, как должно. Если бы я совсем оплошал, стрела поразила бы меня насмерть.

– У тебя что-то было на шее, – припомнила девушка. – Оберег…

– Не совсем. Это был вещий камень, руна Одина, – Сакси вздохнул. – Хравн отдал мне ее незадолго до смерти. Возможно, он уже знал… А я решил сделать из руны судьбы украшение, безделушку: вплел ее в кожаный ремешок, и надел как раз перед той самой битвой.

– Расскажи, как ты нарушил гейс, – попросила Йорунн.

– Все случилось накануне отбытия с острова Хьяр. Эйвинд конунг сам пришел ко мне и задал вопрос, и я почему-то не сумел этого предвидеть. Видно, боги не допустили, чтобы я все продумал заранее или избежал разговора. Не ответить я не мог, ибо тогда нарушил бы второй гейс. Обычно подходящий ответ приходил мне в голову сам, и я в гордыне своей полагал, что это плод моей мудрости… Но оказалось, что это боги через меня говорили с людьми, а на этот раз, оставшись без их помощи, я и слова-то разумного найти не мог. Растерялся, поскольку видел: скажи я правду, судьба вождя и твоя судьба, Йорунн, изменятся. И не просто изменятся – будут сломаны. Я не мог этого допустить. Но и гейс нарушить боялся, ибо знал, что расплаты не избежать. Я был в отчаянии… сначала хотел выдать правду вождю, чтобы спасти себя от гнева богов, и если бы сделал это, меня бы уже не было в живых. К счастью, мужество в последний миг не изменило мне, и я решил: со мной будь что будет, но вам я не позволю потерять друг друга… И я солгал вождю, Йорунн. Разума моего не хватило, чтобы дать единственно верный ответ, – Сакси грустно улыбнулся. – Ведь я всего-навсего глупый мальчишка, а не ведун. Прости меня, если сможешь.

– О чем же… конунг тебя спрашивал? – с трудом выговорила Йорунн.

– Он спросил… ну, вроде того… любишь ты его или нет. И я сказал ему, что не любишь. И лишь потом догадался, что надо было просто отправить его за ответом к тебе.

Некоторое время девушка сидела неподвижно, словно в оцепенении. Потом еле слышно всхлипнула, спрятала в ладонях побледневшее лицо. Но когда Сакси попытался ее утешить, она вдруг запрокинула голову, подставила ветру совершенно сухие глаза и рассмеялась. А потом посмотрела на юношу и неожиданно крепко обняла его.

– Глупый, глупый, – прошептала она дрожащим не то от смеха, не то от подступающих рыданий голосом. – И я тоже глупая… А прощать мне тебя не за что, ты ведь сделал это, чтобы худшего не допустить. Как же мне тяжело было, Сакси… а теперь словно камень огромный с души скатился. Оттого мне легко и безумно, горько и радостно… не знаю, как лучше сказать!