Берег. Свернуть горы

— «Какое из всех искусств владеет такими могущественными средствами поражать душу впечатлениями и играть ею самовластно… Лиризм, эпопея, драма: отдаете ли вы чему-нибудь из них решительное предпочтение или все это любите одинаково? Трудный выбор? Не правда ли? Ведь в мощных строфах богатыря Державина, и в разнообразных напевах Протея-Пушкина, преображается та же самая природа, что и в поэмах Байрона или романах Вальтера Скотта. А в сих последних, та же самая, что и в драмах Шекспира и Шиллера?»

Юля замолчала, и на некоторое время за столом воцарилась тишина. Затем одновременно раздались аплодисменты. Начали друзья Эдварда, к ним присоединились и остальные. В лагере противника образовалась огромная брешь. Желание тетушки Аскариды посадить невесту Роберта в калошу было раздавлено в зачаточном состоянии. Юля подождала, пока все успокоятся и, выдержав короткую паузу, учтиво поклонилась:

— Благодарю вас, господа. Лестно, что мои размышления нашли отклик в ваших сердцах.

Юля слегка поклонилась и только потом села. Она взглянула на близнецов, послав им обезоруживающую улыбку. Сестры, кивнув друг другу, тоже улыбнулись ей в ответ. «Над крепостью выброшен белый флаг. Я рада мои курочки, что в ваших взглядах больше нет враждебности. Потом она глянула на Эдварда, он подмигнул ей и позвонил в колокольчик.

— Подавайте обед, — приказал он человеку, стоящему за его спиной, и обратился к присутствующим: — Я полагаю, что Джулия полностью удовлетворила ваше любопытство. Спасибо, дорогая. Уверен, впереди у нас много-много интересных вечеров. А сейчас я предлагаю приступить к трапезе.

Время за столом пролетело для Юли незаметно. Роберт переводил вопросы, обращенные к ней, но они были простые и лишенные агрессии, так что она легко на них отвечала. Немного напрягал Рональд, уж слишком откровенно он ее облизывал взглядом. Но его персона настолько мало волновала Юлю, что она решила не заострять на этом свое внимание.

— Ты великая актриса. Хочу поскорее остаться с тобой наедине и поздравить с триумфом, — прошептал ей Роберт по-русски, расправившись с шоколадно-манговым десертом,

— Здесь есть сеновал? А то нашими стонами и криками мы оскорбим добродетель присутствующих здесь дам.

— Блестящая идея, — подмигнул ей Роберт и обратился к отцу:

— Я хотел бы показать Джулии наших лошадей. Ты не будешь возражать, если мы ненадолго покинем вас? Я так соскучился по своему Буцефалу.

— Конечно, — улыбнулся Эдвард, — прогуляйтесь. Возьми для Джулии Лизетту.

Роберт встал и подал Юле руку.

— Благодарим вас, господа, за прекрасный обед. Увидимся позже, — с легким поклоном обратился он к сидящим за столом людям.

Лакей закрыл за ними дверь, и Юля вздохнула так, словно вышла из серпентария.

— Сеновал сеновалом, но я тебе еще не показал свою комнату. Не поверишь, но у меня никогда и ни с кем не было в этом доме, — Роберт обнял ее за талию и повел по лестнице на второй этаж. Он открыл дверь ключом, пропустил Юлю вперед и закрыл замок изнутри.

— Комната не менялась со студенчества? — она окинула взглядом стеллаж со множеством кубков, дипломов и медалей. — Нормальная у тебя грядка с орденами.

Роберт развернул Юлю к себе. Ямочки выступили на его щеках, а глаза смеялись.

— Сара Сиддонс отдыхает, — он подхватил ее на руки и понес к кровати под ярким покрывалом с изображением герба английского футбольного клуба. — Я ожидал от тебя какой-нибудь трюк, но ты превзошла саму себя.

Юля устало прислонилась головой к его плечу:

— Ты был тоже на высоте, любимый. Расскажешь на досуге, чем я их так сразила в области познаний английской живописи?

— Ты же в курсе, я парень красноречивый. Лучше скажи, когда сама успела подготовить такую речь? У меня мурашки побежали по спине. И что ты вытворяла с этим платком? Это было похоже на массовый гипноз, — он положил ее на постель и, расстегнув пуговицы на пиджаке, заскользил ладонью по груди и животу.

— Эту речь, любимый, — она выгнулась дугой от его ласки, — я подготовила семь лет назад для поступления в институт, но жизнь распорядилась иначе. Хвала и слава русским классикам, в частности, критику Белинскому. Буду в Питере, непременно навещу его вечное пристанище на Волковском кладбище. Букет он честно заработал.

— Люблю тебя, — Роберт припал к ее губам.

Юля лишь моргнула в знак согласия, беспомощно утопая в бездне взгляда потемневших до глубокой синевы глаз.

Волшебство поцелуя! Что еще может заставить трепетать человеческое существо так, как исполненный любовью и нежностью поцелуй? В такие моменты сердце перекачивает на литр больше крови. Тридцать четыре мышцы двигаются одновременно, в том числе двенадцать вокруг губ и семнадцать на языке. Повышается давление, выбрасывается адреналин, сжигаются калории. Но все это физиология.

— Мне не хватает воздуха, когда я отрываюсь от твоих губ, — жарко шептал Роберт, зарываясь пальцами в ее золотистых волосах. — Мое дыхание, источник, средоточие всей жизни. Ты сияешь небесным светом, когда так тиха и нежна, а я вспыхиваю огнем в лучах твоей любви.