Бен-Гур

Лошади запрягались плечом к плечу, двое в центре назывались коренниками, а крайние — пристяжными. Считалось, что чем больше свободы предоставляется животным, тем большую скорость они развивают; поэтому упряжь делалась предельно простой, сводясь к хомуту и постромкам. У дальнего конца оглобли крепилась поперечина, через кольца которой пропускались ремни, пристегнутые к хомутам. Постромки коренников крепились к оси, а пристяжных — к верхней части рамы. Оставалось только разобраться с вожжами, которые, на современный взгляд, были устроены весьма примечательно. На дальнем конце оглобли имелось кольцо, через которое пропускался весь пучок, чтобы потом разделиться, проходя через кольца на кузове перед возницей.

Таково общее описание, детали же прояснятся по ходу предстоящей сцены.

Все колесницы встречались молчанием, но последняя была более счастливой. Ее продвижение к трибуне, с которой мы наблюдаем, сопровождалось громкими приветствиями, привлекшими общее внимание. Коренники ее были вороными, а пристяжные — снежно-белыми. По римской моде у всех лошадей были коротко подстрижены хвосты, а гривы разделены на множество косичек, заплетенных яркими красными и желтыми лентами.

Когда колесница приблизилась, оказалось, что сам ее вид оправдывает энтузиазм публики. Мощные бронзовые полосы схватывали ступицы, спицы представляли собой части слоновых бивней, вставленных естественным изгибом наружу; ободья из черного дерева также были окованы бронзой. На концах оси скалили зубы медные тигры, а плетеный кузов был позолочен.

Прекрасные кони и роскошная колесница заставили Бен-Гура внимательнее взглянуть на возничего.

Кто он?

Задаваясь этим вопросом, Бен-Гур еще не видел лица, но осанка показалась странно знакомой и уколола воспоминанием о далеком прошлом.

Кто это мог быть?

Лошади перешли на рысь. Судя по грому приветствий, это был либо официальный фаворит, либо знаменитый принц. Участие в скачках не могло унизить аристократа, ибо и цари нередко состязались за венок победителя. Можно вспомнить, что Нерон и Коммодус были без ума от колесниц. Бен-Гур встал и протолкался вниз, к ограждению. Лицо его было серьезно.

И в этот момент представилась возможность рассмотреть возничего. С ним ехал помощник, называвшийся миртилом, что позволялось знатным гонщикам. Бен-Гур, однако, видел только возничего, стоявшего с обмотанными вокруг талии вожжами — статная фигура, в легкой красной тунике; в правой руке бич, в левой — вожжи. Поза живая и грациозная. Приветствия принимаются с величественным равнодушием. Бен-Гур стоял в оцепенении — инстинкт и память не подвели его — возничим был Мессала!

Выбор лошадей, великолепие колесницы, осанка и более всего выражение холодных, резких орлиных черт лица, выработанное в его соотечественниках многими поколениями власти над миром, говорили Бен-Гуру, что Мессала не изменился: по-прежнему надменный, самоуверенный и наглый; те же амбиции, цинизм и презрительное пренебрежение.

ГЛАВА VIII Кастальский ключ

Когда Бен-Гур спускался по ступеням трибуны, поднялся на ноги араб и выкрикнул:

— Мужчины Востока и Запада, слушайте! Славный шейх Ильдерим приветствует вас. Он привел четырех скакунов, происходящих от любимцев Соломона Премудрого. Нужен человек, который сумеет править ими. Того, кто справится с этой задачей к удовольствию шейха, он обещает обогатить до конца дней. Здесь, в городе, в цирке, всюду, где собираются сильные мужчины, передайте это предложение. Так сказал мой господин, шейх Ильдерим Щедрый.

Объявление вызвало живую реакцию под тентом. К вечеру его будут повторять и обсуждать по всему Антиоху. Бен-Гур, услышав, остановился и, колеблясь, переводил взгляд с глашатая на шейха. Малух решил было, что он готов принять вызов, и испытал облегчение, когда Бен-Гур вернулся и спросил:

— Куда теперь, добрый Малух?

Рассмеявшись, он ответил:

— Если желаешь уподобиться всем, впервые посещающим Рощу, иди и узнай свою судьбу.

— Мою судьбу, говоришь? Хоть это и попахивает нечестием — пойдем к богине.

— Нет, сын Аррия, здешние аполлониты придумали лучший фокус. Вместо разговора с пифией или сивиллой они продадут тебе едва высохший лист папируса его. Опустишь в определенный источник, выступят стихи, в которых можно прочитать свое будущее.

Выражение интереса покинуло лицо Бен-Гура.

— Есть люди, которым нечего узнавать о будущем, — сказал он мрачно.

— Значит, ты предпочитаешь храмы?

— Храмы греческие?

— Говорят, да.

— Эллины достигли совершенства в архитектуре, но заплатили за него разнообразием. Все их храмы похожи один на другой. Как называется источник?

— Кастальский.

— О! Да он известен во всем мире. Идем туда.

По дороге Малух наблюдал за своим спутником и отметил, что, по крайней мере на время, настроение у него испортилось. Он не обращал внимания на встречных, ни звука не исторгли из него придорожные чудеса, он шагал молча, даже мрачно.