Бен-Гур

Вопрос не понравился Бен-Гуру.

— Лучше бы это был Нил, — сказал он уклончиво. — Цари и царицы, проспавшие много веков, могли бы спуститься из своих гробниц и плыть с нами.

— Они были колоссами и потопили бы нашу лодку. Тут бы лучше подошли пигмеи. Но расскажи мне о римлянине. Он очень дурной человек, не так ли?

— Не могу сказать.

— Он из благородной семьи и богат?

— Я не могу говорить о его богатствах.

— Как прекрасны были его лошади! А колесница из золота и колеса из слоновой кости! И какая наглость! Толпа смеялась, когда он уезжал, но она едва не оказалась у него под колесами!

Воспоминание рассмешило ее.

— Толпа, — горько повторил Бен-Гур.

— Это должен быть один из тех монстров, которых, говорят, порождает Рим: Аполлон, ненасытный, как Цербер. Он живет в Антиохии?

— Где-то на Востоке.

— Египет подошел бы ему больше, чем Сирия.

— Вряд ли, — ответил Бен-Гур. — Клеопатра мертва.

В это мгновение показались лампы у входа в шатер.

— Довар, — воскликнула она.

— Значит мы не были в Египте. Я не видел Карнака, Фил и Абидоса. Это не Нил. Я просто услышал песню Индии, пока лодка возила меня в сны.

— Филы, Карнак. Скорби лучше, что не видел Рамзеса в Абу Симбел, глядя на которого, легко думать о Боге, творце неба и земли. Давай поплывем по реке; и если я не могу петь, — она засмеялась, — потому что сказала: «не буду», то могу рассказывать тебе сказки Египта.

— Начинай же! Говори, пока не наступит утро, потом вечер и новое утро! — пылко воскликнул он.

— Но о чем же будет моя сказка? О математиках?

— О нет!

— О философах?

— Нет, нет.

— О магах и гениях?

— Если желаешь.

— О войне?

— Да.

— О любви?

— Да…

— Я расскажу о лекарстве от любви. Это история о царице. Слушай с почтением. Папирус, с которого ее прочитали жрецы Фил, был вырван из руки самой героини. Она верна по форме и должна быть правдивой.

Не-не-хофра

I

Нет параллелей в человеческих жизнях.

Ни одна жизнь не ложится прямой линией.

Самая совершенная жизнь движется по кругу и обрывается в начале, так что нельзя сказать: вот исток, а вот конец.

Совершенные жизни — сокровища Бога; от великих дней он носит их на безымянном пальце руки своего сердца.

II

Не-не-хофра жила в доме близ Асуана, а еще ближе к первому порогу — так близко, что звук вечной битвы реки и скал был частью этого места.

Она хорошела день ото дня, так что о ней говорили, как о маках в саду ее отца: «Что же будет, когда она расцветет?»

Каждый год ее жизни был началом новой песни, более прекрасной, чем все, певшиеся прежде.

Это было дитя от союза Севера, который ограничивало море, и Юга, который ограничивала пустыня за Лунными горами; и один дал ей свою страсть, а другой — свой гений; так что когда они видели ее, оба смеялись и говорили не низкое: «Она моя», но великодушное: «Ха-ха! она — наша».

Все совершенства природы воплотились в ней и ликовали, видя ее. Приходила она или уходила, птицы приветствовали ее плеском крыльев, беззаконные ветры превращались в прохладные зефиры; белые лотосы поднимались из речных глубин, чтобы взглянуть на нее; торжественная река задерживала свое течение; пальмы, кивая, встряхивали плюмажами; казалось, они все говорили другу: я дала ей свою грацию, А я — свою живописность, А я — свою чистоту.

В двенадцать лет Не-не-хофра была радостью всего Ассуана; в шестнадцать слава ее красоты облетела весь мир; когда же ей исполнилось двадцать лет, не было дня, который бы не приводил к ее дверям князей пустыни на быстрых верблюдах и египетских вельмож на позолоченных баржах; и все они уходили с отказом, рассказывая повсюду: «Я видел ее, и это не женщина, но сама Атор».

III

Из трехсот тридцати наследников славного царя Менеса восемнадцать были эфиопами, как Орэт, а Орэту было тогда сто десять лет. Он правил семьдесят шесть лет. При нем люди благоденствовали, а земля полнилась изобилием. Деяния его были мудрыми, ибо, много видев, он познал жизнь и себя. Он жил в Мемфисе, где находились его главный дворец, арсеналы и сокровищница. Нередко посещал он Бутос, чтобы побеседовать с Латоной.

Жена славного царя умерла. Она была слишком стара даже для бальзамировщиков, но он любил ее и скорбел по ней безутешно; и видя это, один из приближенных заговорил с ним так однажды:

— О Орэт, я поражен, что человек столь великий и мудрый не знает, как излечить подобную скорбь.

— Открой мне средство, — сказал царь.

Трижды целовал пол вельможа, прежде чем ответил, злая, что мертвая не услышит:

— В Ассуане живет Не-не-хофра, прекрасная, как сама Атор. Пошли за ней. Она отказала всем князьям и вельможам, и множеству царей; но кто может сказать «нет» Орэту?

IV

Не-не-хофра спустилась по реке на барже, богаче которой не видели прежде, сопровождаемая армадой барж, лишь немного уступающих первой своим богатством. Вся Нубия и весь Египет, и мириады из Ливии, и толпы троглодитов, и макробии из-за Лунных гор усеяли берег, чтобы увидеть кортеж, влекомый благовонными ветрами и золотыми веслами.