Белый клык

It is not given us to know how some animals know laughter, and know when they are being laughed at; but it was this same way that White Fang knew it.	Нам не дано знать, каким образом некоторые животные понимают, что такое смех, и догадываются, что мы смеемся над ними.
And he felt shame that the man-animals should be laughing at him.	Вот это и произошло с Белым Клыком, и ему стало стыдно, когда люди подняли его на смех.
He turned and fled away, not from the hurt of the fire, but from the laughter that sank even deeper, and hurt in the spirit of him.	Он повернулся и убежал, но убежать его заставила не боль от ожогов, а смех, потому что смех проникал глубже и ранил сильнее, чем огонь.
And he fled to Kiche, raging at the end of her stick like an animal gone mad-to Kiche, the one creature in the world who was not laughing at him.	Белый Клык кинулся к матери, бесновавшейся на привязи, к единственному в мире существу, которое не смеялось над ним.
Twilight drew down and night came on, and White Fang lay by his mother's side.	Наступили сумерки, вслед за ними пришла ночь, а Белый Клык не отходил от Кичи.
His nose and tongue still hurt, but he was perplexed by a greater trouble.	Нос и язык у него по-прежнему болели, но ему не давало успокоиться другое, еще более сильное чувство.
He was homesick.	Его охватила тоска.
He felt a vacancy in him, a need for the hush and quietude of the stream and the cave in the cliff.	Он ощущал какую-то пустоту в себе, он томился по тишине и миру, царившим у ручья и в родной пещере.
Life had become too populous.	Жизнь стала слишком беспокойной.
There were so many of the man-animals, men, women, and children, all making noises and irritations.	Тут было слишком много человеческих существ -- мужчин, женщин, детей, -- все они шумели и раздражали его.
And there were the dogs, ever squabbling and bickering, bursting into uproars and creating confusions.	Собаки непрестанно ссорились, рычали, грызлись.
The restful loneliness of the only life he had known was gone.	Спокойное одиночество, которое он знал раньше, кончилось.
Here the very air was palpitant with life.	Здесь даже самый воздух был насыщен жизнью.
It hummed and buzzed unceasingly.	Она жужжала и гудела вокруг Белого Клыка, не умолкая ни на минуту.
Continually changing its intensity and abruptly variant in pitch, it impinged on his nerves and senses, made him nervous and restless and worried him with a perpetual imminence of happening.	Новые звуки смущали и тревожили его, заставляя все время ждать новых событий.
He watched the man-animals coming and going and moving about the camp.	Белый Клык наблюдал за людьми, которые ходили между вигвамами, исчезали, снова появлялись.
In fashion distantly resembling the way men look upon the gods they create, so looked White Fang upon the man-animals before him.	Подобно тому как человек взирает на им же сотворенных богов, Белый Клык взирал на окружающих его людей.
They were superior creatures, of a verity, gods.	Они были для него высшими существами.