Белые зубы

Айри положила правую руку на живот, вдохнула и попыталась встретиться с Миллатом взглядом. Но Миллат был занят: показывал красотке Никки Тайлер, как он умеет сворачивать язык трубочкой. Никки в ответ демонстрировала ему свои неплотно прижатые уши. Переходящие в легкий флирт издержки сегодняшнего урока естествознания: Наследственные характеристики. Часть первая (а).

Плотно прижаты. Неплотно прижаты. Вьющиеся. Прямые. Голубые. Карие. До. После.

«Вот почему и волосы, и взор возлюбленной моей чернее ночи[76]… Ее глаза на звезды не похожи, нельзя уста кораллами назвать, не белоснежна плеч открытых кожа, и черной проволокой вьется прядь…»[77]

Половое созревание (не какие-нибудь робкие холмики грудей или призрачный пушок на подбородке), а ярко выраженное половое созревание разделило старых друзей: Айри Джонс и Миллата Икбала. Развело по разным школьным группировкам. Айри считала, что ей сдали плохие карты: огромное тело, выпирающие зубы и железная пластинка, ужасная афроприческа и вдобавок ко всему страшная близорукость, вынуждавшая ее носить очки с толстенными, как бутылочные, розоватыми стеклами. (И даже голубые глаза, о которых так мечтал Арчи, продержались только две недели. Она действительно родилась с голубыми глазами, но однажды Клара глянула: на нее пристально смотрели два карих глаза – точно так же самый пристальный наблюдатель не может заметить невооруженным глазом переход от бутона к распустившемуся цветку). Ее преследовала мысль о собственном уродстве, неправильности; теперь она держала свои едкие замечания при себе, теперь она постоянно держала правую руку на животе. В ней все было не так.

Миллат же как молодость в ностальгических воспоминаниях старости – красота, пародирующая саму себя: римский нос с легкой горбинкой, высокий, тонкий, жизнерадостный, с гладкими мускулами, шоколадные глаза, поблескивающие зеленоватым, как будто лунный свет скачет по поверхности темного моря, обезоруживающая улыбка, крупные белые зубы. В школе «Гленард Оук» люди делились по национальности на черных и пакистанцев, греков и ирландцев. Но красавцы не подлежали такому делению. Они принадлежали к национальности красавцев.

«И черной проволокой вьется прядь».

Конечно, она его любит. А он часто ей говорит: «Дело в том, что люди привыкли доверять мне. Им нужен Миллат. Тот самый Миллат. Негодяй Миллат. Надежный, славный Миллат. Им надо, чтобы я был крутым. Это почти что моя обязанность».

Это и была обязанность. Ринго Старр как-то сказал о «Битлз», что их популярность не стала больше, чем в Ливерпуле в 1962-м, просто она распространилась на другие страны. То же можно сказать и про Миллата. Он пользовался такой популярностью в Криклвуде, в Уиллздене и в Южном Хэмпстеде летом 1990-го, что никогда в жизни он не превзошел этой популярности. С тех пор как он стал членом банды «Раггастани», он непрерывно организовывал свои собственные банды: сначала в своей школе, а потом и по всему Северному Лондону. Он – предводитель «Раггастани», сын Самада и Алсаны Икбал – был слишком велик, чтобы оставаться просто объектом любви Айри. Он должен делать то, чего ожидают другие. Для пронырливых кокни в белых джинсах и цветных рубашках он был приколистом, сорви-головой и записным донжуаном. Для черных пацанят – человеком, с которым приятно разделить косячок, а также ценным покупателем. Для азиатских ребят – героем и оратором. Социальный хамелеон. Но за всем этим скрывались вечная злоба и обида, постоянное ощущение отсутствия корней, отсутствия дома – ощущение, неизбежно сопровождающее тех, кто считает своим домом весь мир. Именно за эту незащищенность и любила его Айри больше всего, равно как и другие школьницы – красивые девочки, играющие на гобое и носящие длинные юбки. Его обожали эти длинноволосые барышни, напевающие фуги. Он был их темным принцем, случайным любовником или безумной страстью, объектом горячих фантазий и отчаянных мечтаний…

Но главное – они ставили перед собой задачу: что делать с Миллатом? Он должен бросить курить траву. Мы должны сделать так, чтобы он больше не выходил из класса посреди урока, хлопнув дверью. Их беспокоило его «отношение» к опозданиям, они мысленно обсуждали его образование со своими родителями (Скажем, у нас в школе есть мальчик-индус, который все время попадает во всякие…) и даже писали ему стихи. Девочки либо хотели его, либо хотели его исправить, а чаще всего – и то и другое. Они хотели его исправить до тех пор, пока он не объяснял им, насколько они его хотят. Все умеют хамить, Миллат Икбал.