Белые зубы

– Ха, подумаешь! Больно надо брать такое дерьмо, – откликнулся Миллат с ямайским акцентом, который у детей любой национальности выражает презрение. – Я беру ту. – Речь шла о блестящей компактной «MG»[46] красного цвета, которая поворачивала за угол. – И вот эту! – воскликнул он вперед Маджида, увидев проносящийся мимо «БМВ». – Все, парень, я его уже забрал, – сообщил он Маджиду, который и не думал возражать. – Заметано.

Такой поворот событий огорошил Айри, она угрюмо опустила голову и вдруг на мостовой увидела чудо.

– Я беру их!

Раскрыв рты, Маджид и Миллат смотрели на умопомрачительно белые кроссовки «Найк», которые теперь принадлежали Айри (кроссовки с голубой и красной фирменными «галочками» были столь прекрасны, что, как позже заметил Миллат, при взгляде на них хотелось удавиться), хотя непосвященный бы сказал, что они находились на ногах высокого черного подростка с красивыми дредами и вместе с ним направлялись в сторону Королевского парка.

Миллат через силу кивнул.

– Уважаю. Вот бы мне их первому увидеть.

– Беру! – вдруг воскликнул Маджид, тыкая грязным пальцем в витрину, в которой красовалась метровая коробка химических реактивов с пожилым телевизионным персонажем на крышке.

– Вот это да! – барабанил он по стеклу. – Я беру это!

Повисла пауза.

– Ты вот это берешь? – спросил потрясенный Миллат. – Химический набор?

Не успел Маджид опомниться, как в лоб ему впечатались две ладони и принялись полировать кожу. Он с мольбой заглянул в глаза Айри (и ты, Брут), хоть и не сомневался, что это бесполезно. Десятилетним великодушие не знакомо.

– Позор, позор, знай свой приговор!

– Подумайте о мистере Дж. П. Гамильтоне, – взмолился изнемогающий от стыда Маджид. – Мы совсем рядом с его домом. Не шумите, здесь тихая улица. Он же старенький.

– Раз старенький – значит, глухой, – возразил Миллат. – А глухие ничего не слышат.

– Дело не в этом. Старикам тяжело. Вы не понимаете.

– Наверное, он такой старый, что не сможет вынуть продукты из сумок, – сказала Айри. – Давайте достанем их и понесем в руках.

Ребята согласились, и некоторое время все трое пристраивали провизию в руках и подходящих изгибах тела, чтобы, когда мистер Дж. П. Гамильтон откроет дверь, поразить его своей безграничной щедростью, – и действительно, мистер Дж. П. Гамильтон должным образом впечатлился, увидев на пороге трех смуглых ребятишек с промышленным запасом провизии. Он был очень стар, как они и предполагали, но оказался выше и опрятнее; скупо приоткрыв дверь и придерживая ее рукой с голубыми грядами вен, он просунул голову в щель. Айри он напомнил благородного старого орла: из ушей, из-под воротника и манжет выбивались похожие на пух волосы, белая прядь падала на лоб, неразгибающиеся пальцы застыли, как когти, а безупречный наряд (замшевый жилет, твидовый пиджак и часы на золотой цепочке) подошел бы старой Английской птице из «Страны чудес».

Как сорока, он весь горел и переливался, начиная от голубых, подсвеченных белым и красным, сияющих глаз до блестящей печатки на пальце, четырех умостившихся на груди серебряных медалей и хромированного портсигара, который выглядывал из нагрудного кармана.

– Будьте добры, – словно из другой эпохи донесся до них голос человека-птицы, птицы иной стаи. – Я вынужден просить вас удалиться. У меня совершенно нет денег; так что если вы пришли с намерением меня ограбить или что-нибудь продать, боюсь, вас ждет разочарование.

Маджид, сделав шаг вперед, попытался попасть в поле зрения пожилого джентльмена, левый глаз которого, голубой, как в спектре Релея, смотрел мимо них, а правый так зарос морщинами, что почти не открывался.

– Мистер Гамильтон, вы, наверное, забыли, нас прислали из школы, а это…

– Что же, до свидания, – сказал старик так, словно прощался с престарелой тетушкой у вагона поезда, потом повторил: – До свидания, – и оставил детей наблюдать сквозь дешевые витражные панели, как его долговязая, словно плывущая в горячем мареве фигура медленно удаляется по коридору; постепенно его коричневые крапинки слились с коричневой мебелью и исчезли.

Тогда Миллат стащил с головы «Томитроник» и, сведя брови, вдавил свой кулачок в звонок.

– Может быть, – высказала предположение Айри, – ему не нужна еда?

Ненадолго оторвавшись от звонка, Миллат проворчал:

– Вот новости! Сам же просил, – и снова изо всех сил нажал на кнопку. – У нас сегодня праздник урожая, так? Мистер Гамильтон! Мистер Дж. П. Гамильтон!

И процесс исчезновения стал отматываться обратно: мистер Дж. П. Гамильтон постепенно вырисовывался на фоне лестницы и буфета и наконец, снова представ перед ними в натуральную величину, выглянул из-за двери.

Потерявший терпение Миллат сунул ему в руку повестку из школы:

– Сегодня праздник урожая!

Но старик затряс головой, как птица при купании.

– Нет-нет, я не хочу, чтобы в моем собственном доме меня вынуждали что-либо покупать. Не знаю, что вы там продаете – только не энциклопедии, боже упаси, в моем возрасте чем меньше информации, тем лучше.

– Но это бесплатно!

– А, понимаю… почему?