Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Обратный интерметаморфоз имеет философское значение, поскольку он ставит под сомнение принцип Витгенштейна-Шумейкера об иммунитете к ошибкам из-за неправильной идентификации (Wittgenstein 1953, p. 67; Shoemaker 1968). Совершенно очевидно, что существуют случаи феноменальной саморепрезентации, в частности феноменальной репрезентации собственной идентичности, которые являются искажениями. Ошибочная идентификация - это симптом, а не синдром, состоящий из стабильного набора симптомов, и особая разновидность самоидентификации тесно связана с тяжелыми психотическими состояниями (Förstl, Almeida, Owen, Burns, and Howard 1991, p. 908 f.). В какой степени они могут рассматриваться как отдельные диагностические категории, остается спорным. Однако, поскольку эта проблема была одним из основных вопросов, сформулированных в главе 1, я возвращаюсь к ней в разделе 8.2 главы 8.

Наконец, необходимо обсудить второй и последний тип расстройства идентичности, поскольку он имеет особую теоретическую значимость. Это расстройство я бы назвал отрицанием существования. В 1880 году французский невролог Жюль Котар ввел термин délire de négation для обозначения особого вида "нигилистического" бреда, центральная определяющая характеристика которого состоит в том, что пациенты отрицают свое собственное существование, а зачастую и существование внешнего мира (см. Cotard 1880; более подробный отчет см. в Cotard 1882). С 1897 года в научной литературе это состояние стало называться "синдромом Котара" (Séglas 1897; краткий обзор литературы см. в Enoch and Trethowan 1991, p. 163 ff.). Хотя до сих пор ведутся активные дискуссии о понятии бреда как такового (см., например, Young 1999) и о концептуальном статусе "патологических" систем убеждений (см. Coltheart and Davies 2000; Halligan and Marshall 1996), большинство исследователей склоняются к тому, что синдром Котара, скорее всего, является отдельной сущностью.10 Однако здесь я буду рассматривать его просто как нейрофеноменологический класс состояний, характеризующийся специфической формой девиантного самомоделирования, не вдаваясь в дальнейшие эмпирические спекуляции.

Как бред, синдром Котара, безусловно, драматичен; например, он нарушает глобальную логическую связность "паутины убеждений" пациента (см. Young 1999, p. 582 f.) и просто прекращает биографическую связность, демонстрируя при этом более или менее модульное повреждение когнитивной модели реальности, к которой пациент имеет сознательный доступ. Синдром Котарда является монотематическим расстройством (Davies, Coltheart, Langdon, und Breen 2001). Как и во многих других бредовых расстройствах, именно изолированный характер специфического содержания убеждений поначалу вызывает серьезные сомнения в статусе пациента как рационального субъекта. Однако, как покажет более пристальный взгляд на данные, пациент с синдромом Котарда может считаться рациональным субъектом при разработке единственно возможного вывода из резкого сдвига в его субкогнитивной ПСМ. Поэтому многообещающая попытка создать проверяемую и концептуально убедительную гипотезу может начаться с предположения, что данное расстройство - это просто модульная реакция на когнитивном уровне на очень необычный перцептивный опыт (Young and Leafhead 1996). Однако следует четко отметить, что феноменология твердой веры в собственное несуществование может оказаться слишком запутанной и сложной, чтобы поддаваться классическим подходам, связанным с убеждением и желанием; например, потому, что она решительно включает патологию на непропозициональных уровнях феноменальной саморепрезентации.