Беглец поневоле

Но Лис не издал ни звука, будучи, как никак, мужчиной, за плечами которого лежали годы часто очень дикой жизни, полной смертельных схваток и опасностей. Он моментально понял, что кем бы ни оказывался этот псевдолатыш – это враг, от которого нельзя ждать ничего хорошего.

Вполне возможно, все нынешние проблемы вызваны именно этим субъектом, а уж если он узнает в Лисе того, кто заставил его вдохнуть струю дихлофоса и выбить головой стекло в польской корпусной мебели, то обязательно захочет свести с ним счёты. Поэтому, несмотря на свои принципы, часто мешавшие убивать в случаях, когда ему не угрожали непосредственно, Лис поднял «беретту», тихо сдвинул предохранитель и прицелился в стоявшего внизу Ингвара Яновича, которого продолжал звать так про себя, хотя понимал, что это имя никак не может быть настоящим.

Глава 30

Ловя в прорези прицела голову Ингвара Яновича, Лис всё-таки подумал, что это смахивает на убийство из-за угла. «Идиот!» – сказал ему так называемый внутренний голос. – «Эта сволочь в своё время там, на Земле, хотела тебя хладнокровно пытать, и пытала бы, а затем прикончила, не моргнув глазом. Поэтому сейчас ты прав, как никогда! Стреляй!»

Лис прекрасно понимал всё, но чувствовал дискомфорт оттого, что собрался стрелять в ничего не подозревающего человека. Вздохнув, он промедлил буквально один миг и выстрелил.

И в то же мгновение вспомнил назидание, часто слышанное им от деда по материнской линии: «Подумал: сделай, и сделай поскорее!» Уже позже он как-то прочитал почти то же самое в афоризмах кого-то из мыслителей Древнего Египта.

В краткие доли секунды после выстрела Лис, в который раз убедился, как же прав был дед, а до него современники фараонов. Старик, конечно, и не мыслил побывать в других мирах, но, возможно, родившись в Российской Империи за пять лет до конца девятнадцатого века и, вступив в сознательно-взрослый возраст одновременно с началом главных трагедий многострадальной страны в веке двадцатом, дед Богдана-Лиса приобрёл жизненный опыт не хуже, если не лучше, чем его потомок, прошедший грани, разделяющие миры.

Если бы Лис спустил курок долей секунды раньше, то свалил бы псевдо-латыша первой же пулей. Но как раз в момент выстрела Ингвар Янович чуть привстал, поворачиваясь, и пуля угодила в прибор, висевший у него на груди. Верхняя панель разлетелась брызгами, а сам Ингвар Янович от удара и неожиданности покатился по полу, довольно ловко кувыркнувшись через голову.

Однако Ингвар Янович не выскочил из сектора обстрела, и Лис, теперь уже не раздумывая, прицелился снова. Но надо было отдать должное реакции старого знакомого: он оценил обстановку, и точно определил, откуда произведён выстрел. Поднимаясь на колено, псевдолатыш сорвал с бедра то, что сначала Лис принял за обычный ручной лучемёт.

Но это оказался не лучемёт. Несмотря на некоторую подверженность рефлексии, генетически свойственную подавляющей части советской (читай – российской) интеллигенции, Лис успел сообразить, что оружие Ингвара Яновича не могло быть простым ручным лучемётом: для этого оно имело слишком толстый и длинный ствол. Ранее Лис не видел ничего подобного, и оружие мгновенно ужасно ему не понравилось.

Лис, резко насколько возможно в условиях узкого лаза, откатился от решётки. Секундой позже тот участок вентиляционного короба исчез во вспышке света.

Голову Лис в сам момент пика излучения повёрнул в противоположную сторону, и это спасло его глаза, к тому же инстинктивно почти зажмуренные. Тем не менее, будучи отражённой от совершенно матовых стенок вентиляционного канала, вспышка даже ослепила на несколько секунд. Вообще, человеку без доспехов пришлось бы несладко – вряд ли бы он остался способен делать что-то дальше.

По проходу рванула струя воздуха, но не в сторону Лиса, что также умерило жар, а к эпицентру вспышки. Как можно было догадаться, выстрелили из аннигилятора: во время пребывания во Дворце Лис никогда не встречал такого оружия, но в информационных файлах Главного компьютера находились упоминания о принципе его действия.

В ручном исполнении эта штука походила на однозарядное ружьё. Оно выбрасывало пучок антипротонов, и после выстрела требовало перезарядки примерно как берданка: в «ствол» вкладывался новый питающий элемент даже по форме напоминавший охотничий патрон крупного калибра.

Лучемёт, который Лис положил рядом с решёткой, исчез, естественно, как и часть вентиляционного короба со стеной, но «беретта», к счастью, осталась в руке.

Ещё не очень хорошо соображая, но, инстинктивно чувствуя, что вот-вот и Ингвар Янович перезарядит своё сокрушительное оружие, Лис бросился к рваному отверстию, от краёв которого дышало жаром расплавленного металла. Плохо видя ослеплёнными глазами, он открыл огонь из пистолета примерно в то место, где стоял выстреливший антиматерией псевдо-латыш.