Беги, а то заколдую!

— Вот и славненько, — не растерялся Вильгельм. Поросенок в его руках крутился, как юла, тщетно пытаясь вырваться. — Мы друг друга и с лица, и с изнанки знаем, заживем душа в душеньку: ты, я и матушка. Я буду тебе во всем помогать, подсказывать, а ты, значится, матушку слушаться, меня кормить, поить и на службу провожать. Деток мне родишь десяток. Я тебе тыковки буду к осени на пироги растить, а ты мне их печь да на обед складывать.

Гости начали всхлипывать от умиления.

— Но я не хочу замуж, — под дружное шмыганье носами мягко сказала Эби. Она не желала обижать простодушного кузена, хотя могла отбрить так, что мало бы не показалось. — Винни, ты составишь счастье любой гномки, но не моё…

Кузен вздохнул, кажется, с облегчением, встал, засовывая поросенка под мышку, собираясь сесть, подзакусить и забыть об этом деле, но тут вмешалась его матушка.

— Как это не хочешь замуж? — гаркнула она, тоже упирая руки в бока. — Все хотят, не выдумывай. Да и нельзя так отказывать, сватовство прерывать, правда, дорогие гости?

Гости неуверенно зашумели.

— Надо поросенка приготовить, чтобы все знали, что руки у девицы Горни действительно из нужного места растут!

— Ну сватаетесь вы, и сватайтесь, а поросенок-то в чем виноват? — скептически вопросила Эби, понимая, что так просто отделаться не выйдет. Традиции-с. — Порося жарят, когда девица согласие дала, а я-то против!

Матушка тем временем зашла с другого бока.

— По обычаю, надо жениху испытания устроить, чтобы девица увидела, какое ей счастье привалило!

Гости поддержали радостнее и начали оборачиваться на хозяина дома. Эбигейл тоже посмотрела, вопрошающе подняв брови.

— Я согласен! — широко улыбаясь, объявил лерд Флоин. — Давно у нас доброй забавы не было-кхе-кхе!

Мама Горни, радушно улыбаясь как добрая хозяйка, несколько раз постучала поперхнувшегося супруга по спине. От души постучала, так, что Эби почувствовала себя отомщенной.

— А когда он их пройдет, — хорошо поставленным командным голосом продолжила боевая тетушка, оглядывая хозяйским взором пиршественный зал, — то девица обязана разрешить ему ухаживание! Сколько ж девиц носы воротили от тех, с кем потом душа в душу жили!

— Верно! — кричали гости. — Традиция такая! Традиция!

— Ну что же, — вымолвила Эби, подхватывая из рук Винни поросенка. Спасенный евин уткнулся в вырез сарафана и затих. — Традиция есть традиция. Да, папа? — и она снова оглянулась на чуть присевшего от тона дочери лерда Флоина.

Мама улыбалась дочке улыбкой «да, дочь, ты отлично справишься сама».

— Да, дщерь, — слегка виновато прогудел лерд.

— Добрая треть блюд на столе приготовлена мной, и гости, как я вижу, довольны. — Гости подтвердили, поднимая над головой пустые блюда как доказательство и выкрикивая что-то хвалебное. — Так что руки у меня откуда надо растут, — Эбигейл погладила хрюшку по шетинке. — Так что дело за тобой, Винни. Да?

— Да, — неуверенно проговорил кузен, носясь на маму, и Эби вдруг подумала, что он слушает мамочку ещё больше, чем она — папу. Леди Магнезия удовлетворенно и предвкушающе потирала руки, ничуть не стесняясь.

— Я сейчас пойду переоденусь, — громко объявила заневестившаяся Горни. — И начнем испытания! Пусть участвуют все желающие! Победителю я обещаю — он сможет ухаживать за мной ровно год, и через год я дам ответ!

— Но сватался только Винни! — попыталась возразить леди Магнезия.

— Традиция, — мстительно припечатала Эби. — К испытаниям могут присоединиться все желающие гномы и даже не гномы. Верно?!

— Верно! — заорали гости, внезапно получившие не только угощение, но и развлечение, застучали чашами по столу и начали делать ставки — кто же в результате получит руку дочери Горни и станет его наследником.

* * *

Вечерело. Натаниэль Вудхаус мирно сидел на раскидистом мощном дубе, который давным-давно приспособил под убежище, и под крики, доносившиеся из соседнего дома, читал книгу. Мирному настрою очень способствовал кувшин яблочного вина, повисший рядом на воздушной подушке — он отлично сглаживал родственное общение с папочкой, который опять превратил семейный обед в смотр эльфийских невест. Но о женитьбе больше не заговаривал, и то хорошо, хотя Нат понимал, что это временное отступление. Девушки были милы, некоторые — очень, да еще и умны, и вполне могли составить прекрасную партию Нату. Отец, как заправская сваха (впрочем, ему явно в этом помогала мама), выбирал лучших невест: не глупышек, в меру остроумных, в меру воспитанных, далеко не пресных и не манерных. Натаниэль и сам не знал, почему упирается. Возможно, он действительно слишком много общался с Горни, которой мера не была свойственна ни в чем.