Беги, а то заколдую!

— Колено не видите? — удивилась она.

— Нет-нет, колено вот оно, замечательное колено, — несчастным голосом проговорил магистр, пряча глаза и то самое колено наглаживая. — Замечательное красив… то есть здоровое, очень здоровое колено!

— А бедро? — строго спросила Миррей и коснулась пальцем места, где бедренная кость соединяется с тазом. — Ужасная, ужасная боль!

— Невыносимая, — эхом откликнулся магистр, завороженно задирая ей платье выше. Запнулся о край чулок с подвязками, замер, нащупав бантик. Уши его стали красными, и он осторожно пролез ладонью дальше под платье и положил руку прямо на место предполагаемой травмы. Кожа сразу нагрелась — то ли от целительского заклинания, то ли от волнения.

«Дожимай!» — вопила оркская кровь.

«Осторожнее надо быть, странный он какой-то, — разумно возражала эльфийская, — любой бы уже воспользовался ситуацией. Это всегда работало. Может, правы придворные, и имел место быть несчастный случай?»

Королева скосила глаза на крепкие бедра магистра и убедилась, что никакого несчастного случая не было и реагирует он, как вполне здоровый… очень здоровый мужчина, который вполне мог бы принять участие в оркском празднике Большой Дубины. Тогда что же его останавливает? Неужто он действительно любит эту замужнюю слепую, кто бы она ни была?

Но это точно не повод сдавать позиции. Он на нее реагирует — и это прекрасно. А вот отступить, чтобы не спугнуть, самое время.

— У вас волшебные руки, — деловито сказала она, вставая. Магистр тоже поднялся, с облегчением отошел, отвернулся, давая ей время оправить платье. — И плечи. На них так удобно опираться!

— Вы сегодня действительно в хорошем настроении, ваше величество, — прокашлявшись, сипловато заметил Корнелиус.

— Есть с чего, — усмехнулась королева. — А вы, мой милый, так покраснели, так засмущались! Неужели я вас взволновала?

Магистр бросил на нее затравленный взгляд, поспешно поклонился и с извинениями направился прочь.

«Пережала», — разочарованно заключила эльфийская кровь. И оркская с ней была на этот раз согласна.

ГЛАВА 10 О ПЕГАСАХ, РЖАНИИ И ПЕРВОМ ИСПЫТАНИИ

«Как мы все знаем, её величество королева Миррей не склонна бросаться в любовный омут, хотя достаточно кавалеров, не только взирающих на нашу прекрасную правительницу как на предмет страсти, но и готовых к смелым шагам на пути обольщения. Неужели её величество так жестока, что никому не даст шанса?»

Бульварный листок «Любовное зелье»

Эби и Натаниэль застыли на границе долины — внизу, совсем недалеко от них паслись красавцы пегасы, порхая туда-сюда, играя с веселым ржанием. Гости же остановились у запрещающего знака: между двумя пиками были весьма красноречиво сложены черепа. Черепа были проломанные, древние, поросшие мхом, но Эбигейл определила и человеческие, и гномские, и эльфийские, и оркские… даже один русалий был, похоже.

— Интересно, чем они натаскали их? — пробурчала Эбигейл. — Зубами, что ли?

— Ты разве не помнишь? Пегасы умеют левитировать небольшие предметы, — поделился Натаниэль, что-то пихая в рот, и вдруг, глянув куда-то за ее плечо, оглушительно заржал. В прямом смысле заржал, с переливами, обнажив зубы, как натуральная лошадь.

Эбигейл отшатнулась и сделала защитный знак, чувствуя, что глаза у нее сейчас дадут фору совиным.

— Ты что, попробовал ту траву, которая у пещеры росла? — с ужасом предположила она.

— И-и-и-и-и, — недоуменно ответил эльф еще громче, захрапел, загугукал, зафыркал, снова заржал и зачем-то замахал руками, как припадочный.

— Нат, очнись, ты ржешь! — обвиняюще ткнула она пальцем в спутника, на всякий случай второй рукой нащупывая секиру: можно обманом заставить отвернуться, а затем легонько тюкнуть плашмя по затылку и влить в рот противоядие…

Эльф посмотрел на нее как на идиотку, и тут за ее спиной раздалось ответное ржание, стук копыт, шорох крыльев. Эби втянула голову в плечи, присела и отскочила за спину Вудхауса.

Над ними нависал мощный золотистый пегас, гневно ударяя крыльями и перестукивая задними ногами по траве. За его спинами парили еще двое. Эби они показались огромными. Стало нехорошо — она застыла, чуть отклонившись назад и не сводя с пегасов глаз. А когда ближайший вновь заржал, поднявшись на дыбы, поняла, что сейчас потеряет сознание.

— Амулет, Горни, — страшным шепотом приказал Вудхаус, — активируй языковой амулет!

Эбигейл так и стояла, застыв, и эльф, продолжая учтиво ржать и фыркать, прошипел в промежутке что-то ругательное на эльфийском, а затем порылся в карманах, вытащил оттуда плоский языковой самоцвет и запихнул его Эби в рот. И тут же снова захрапел, одновременно перестукивая ногами.