Беги

Она повторяла молитвы и видела себя и Беатриче в чистой новой квартире, вот откуда-то возникла Стеша. Они сидели на балконе, пили кофе. Беатриче смеялась, Стеша лизала ей ноги. Галя подливала себе кофе и жмурилась от солнца.

Продолжали доноситься молитвы, и Галя снова и снова их повторяла.

С каждым шёпотом Галя чувствовала, как дикий, животный страх убирает свои щупальца и уползает, а на его место бережно опускается что-то мягкое и родное.

Когда Галя очнулась, небо стало светлей. Рассвет стёр звёзды, накинул на небо полупрозрачную розовую шаль.

Галя легла в кровать, прижалась к дочке. Вдвоём спать неудобно, к утру ломило спину и плечи, но Галя обожала чувствовать тёплые коленки у себя на животе, слышать лёгкое сопение.

Физически ощущать своего ребёнка рядом.

Зина на завтрак не вышла. А когда Галя вернулась с работы, её уже не было.

Вечером Ребекка сидела в общей гостиной и что-то писала в тетрадь.

Галя прокашлялась:

– Я… хотела спросить. Зина…

– Что? – Ребекка оторвалась от тетради.

Галя промямлила:

– Ну то, что вчера…

Ребекка нетерпеливо побарабанила пальцами по столу:

– Зина? Ну что твоя Зина? Она уже полтора года «в системе», дочка её запуганная, дёрганая какая-то, я сама видела, как она её по губам бьёт. Она не подтвердила свою дееспособность: ни работы, ни перспективы.

– И не вернут? – тихо спросила Галя.

Ребекка пожала плечами:

– Дочку? Не знаю. Пока суд решил так. Что будет дальше, не знаю.

Она поднялась, взяла свою тетрадь и направилась к выходу. Остановилась около Гали и чётко, почти по слогам, произнесла:

– У хороших матерей детей не забирают. Но ты должна доказать, что ты хорошая…

Ребекка ухмыльнулась и вышла.

Фрагмент из дневника Гали:

Пусть всё что угодно, только чтобы Беатриче не забрали… Господи, не допусти.

26

Раздался звонок. Катя выбежала из школьного здания и сразу же объявила маме, что маэстра (учительница) хочет с ней поговорить.

– Мама, я пока в саду поиграю, ладно?

Учительница, пятидесятилетняя синьора с добрыми карими глазами, просила Аниту остаться впервые.

Маэстра Эрика отошла за угол здания, так чтобы никто её не слышал.

– Я обеспокоена тем, что Катя сегодня… – Она подняла брови, пытаясь подобрать слова, – Она описалась.

Анита замерла.

– Простите, что я интересуюсь, но я должна это спросить. – Учительница откашлялась: – У вас всё хорошо? Имею в виду в семье.

Анита сглотнула.

– Да, вроде всё как обычно, – сказала она неуверенно.

А что она могла сказать? Что она провоцирует мужа своей мужской энергией? И что её муж пихает в сына ризотто, а Катя очень чувствительный ребёнок и испугалась?

Маэстра поджала губы:

– Хорошо, вам виднее, я просто никогда такого не замечала… И в последнее время бамбина какая-то подавленная. Я даже разрешила завтра взять её игрушечного кролика. Мне показалось, что ей это важно.

– Спасибо. – Анита смущённо посмотрела в сторону Кати, та усаживала Люсю на дерево. – Я буду наблюдать за ней, спасибо вам…

Анита собиралась было уходить, но учительница легонько дотронулась до её руки:

– И ещё: я обычно в семейные дела не влезаю, но… – Она откашлялась, было видно, что ей сложно это произносить. – Иногда так бывает, что школа сообщает в социальные службы о проблемах… Ну, в сложных ситуациях, если у ребёнка постоянно какие-то трудности… но я надеюсь, что этого не случится и у вас всё наладится.

Анита возвращалась домой как во сне.

«Муж не должен обижать ни тебя, ни детей, и если это происходит, то нельзя молчать».

Надо ещё раз обратиться к психологу, но сколько раз она пробовала… Они уже были: Бруно настоял на итальянском психологе, и, несмотря на свободное владение языком, Анита чувствовала, что этот умудрённый опытом мужчина, профессор, доктор психологических наук, совсем не понимал, в чём дело. Они начинали ссориться прямо там, в кабинете, и бывало, что Анита забывала от волнения итальянские слова.

Её охватило совершенное бессилие. И ещё страх. Он вибрировал где-то между сердцем и животом. В голове крутилось – «социальные службы».

Внутренняя пустота стала огромной, она затягивала, засасывала воронкой, накрывала чёрным. Ей не хватало воздуха. Только не это, пожалуйста.

…Весь класс пришёл на похороны, она стоит и не понимает, почему мама лежит и не двигается. Почему мама не приготовила завтрак на следующий день.

Злая тётка с короткой стрижкой и большими ногами-столбами. Неужели у неё и правда были такие ноги или она, маленькая Анита, их так видела?.. Тётя ведёт их куда-то, они с братом прижимаются друг к другу, как два маленьких котёнка. Там, куда их привели, пахнет совсем не так, как дома… Капуста? Подгоревшая каша? Злая тётка говорит, что теперь это их дом. Хочется исчезнуть, испариться, чтобы никто никогда их не нашёл… А потом слёзы, боль и… тётя Маша… Тепло, запах сырников, шум трамваев. Они с братом льнут к тёте Маше, маминой сестре, она гладит их по головам…