Беги

Они пили чай, но разговор не клеился. Снежане было интересно, где живёт Галя, но она чувствовала определённое расстояние. Не то чтобы она ощущала себя лучше, чем Галя. Да, она жила в этой квартире возле Дуомо, у неё был состоятельный муж, и наверняка её проблемы по сравнению с Галиными кажутся пустяковыми.

Снежане очень хотелось подбодрить Галю и рассказать ей что-то про себя, но не может же она взять и просто всё выложить. Прямо всё-всё.

Например, то, что она росла без отца. Вернее, так: отец был лет до трёх, а потом ушёл к другой женщине. Она его не помнила вовсе.

Или рассказать, что мать работала на двух работах, чтобы у Снежаны было всё самое лучшее. И красивые одёжки, и вкусная еда, и съездить на море продышаться и улучшить вечно бледный и вялый цвет лица.

Или о том, что однажды, накопив достаточную сумму, не покупая себе ничего, кроме нижнего белья – и то когда предыдущее износится до дыр, мама Снежаны насобирала на поездку в Италию. Снежане было тогда восемнадцать. И хоть денег хватило только на автобусный тур, дешёвый отель и не самый лучший курорт в Римини, Снежана влюбилась в Италию до беспамятства. Во-первых, здесь на неё смотрели. Смотрели все. Дома она, тощая блондинка, была обычной, здесь – особенной. Даже красивой. Они ходили с матерью по улицам, Снежана ловила на себе взгляды и слышала причмокивания итальянских мужчин – и тех, что постарше, и тех, что помладше. А ещё, несмотря на их стеснённые условия, дешёвый обшарпанный отель, Снежане удалось разглядеть то, что в её реальности напрочь отсутствовало.

Роскошь.

Она увидела грациозные машины, красивые дома, которые называли здесь палаццо. Она смотрела на витрины и ловила своё отражение на фоне брендовой одежды, пирожных, тонких лаковых босоножек. Там, под пальмой, под ослепительной лазурью итальянского неба, глядя на море и гремевшую мотором красную спортивную машину с сияющим в лучах солнца металлическим конём на капоте, она пообещала себе, что обязательно станет в Италии жить. Не просто жить, а жить обязательно роскошно. Чего бы ей это ни стоило.

Стоило ей это не так уж много. В ту поездку в Италию она поняла одно, самое важное. Итальянские мужики к ней липнут. Вернувшись домой, она продолжила учиться в своём университете и подрабатывать в компании, которая отправляла студентов за границу, но теперь мечтала уехать не в Америку, а туда. В солнечный край подтянутых мачо.

Дальше всё произошло стремительно. Поездка по туристической визе, которую чудом удалось получить незамужней девушке: на работе подрисовали справку о заработке в пять раз больше, чем надо было, а мама отдала все сбережения на ваучеры, чтобы показать, что средства есть и Снежана точно вернётся.

Снежана не могла рассказать Гале, что в итоге не вернулась. Ваучеры продала и занялась поиском главного – того, кто возьмёт срочно замуж. Кандидат, робкий ботаник с кучерявыми волосами и грязными ушами, встретился на аперитиве Internazionale, куда приходили экспаты. Он стоял в углу и потягивал коктейль. Когда к нему подплыло это прекрасное создание, ботаник не смог и слова произнести. Всё это было похоже на сон.

На сон было похоже и всё остальное: и то, что Снежана отдалась на второй день, и то, что она его любила, по крайней мере, ему так казалось. И то, что через месяц она сказала, что беременна; и то, что они быстро поженились; и то, что она потеряла ребёнка сразу же после свадьбы; и то, что сказала, что больше детей иметь не может, а раз так, зачем она ему такая, и совсем скоро попросила развод, хотя он убеждал её, что может быть бездетным до конца жизни, лишь бы быть рядом с ней; и то, что она решила вернуться домой в Россию, а он рыдал; и то, что намного позже, через три года, он встретит её, такую же прекрасную, даже больше, в центре с милым малышом и кольцом на левом безымянном пальце. А рядом муж. Итальянский. Похоже, она опять вернулась. А может, никогда не уезжала?

Маме она те ваучеры, конечно же, вернула с дивидендами. И наконец-то смогла присылать ей нормальные деньги. И наконец-то мама купила себе новое платье. Впервые за много лет. И наконец-то мама приезжала в Италию столько, сколько хотела, и доживала свою жизнь между раздолбанной, но такой любимой дачей (там же розы, крыжовник и яблоневое дерево!) и поездками в Италию, где счастливо возилась с внуками. Отец потом, узнав, что дочка устроилась, и очень даже неплохо, объявился и в один из Снежаниных приездов домой захотел встретиться. Снежана так и не простила ему их с мамой бедности и своего одиночества, тоски по той самой мужской авторитетной фигуре, которую она пыталась заткнуть всю свою жизнь. Поэтому видеться с ним не стала.

Этого всего Снежана рассказать не могла. Хотя и очень хотела. Поэтому она просто рассказала о своём увлечении акварелью.

– У тебя дырочка вот здесь, – Галя виновато улыбнулась, указав на подол кружевного платья Снежаны.

– Ой, обидно как, я так люблю его, – Снежана грустно погладила кружево.

– Я могу заштопать. Есть нитки?

– Заштопать? Это кружево, высокая мода, – нахмурилась Снежана.