Бег по взлетной полосе

– Кит, ты сам говорил, что у каждого человека есть тайная комната, наполненная скелетами. – Крепко сжимаю телефон в прорезиненном чехле, и на корпусе остаются влажные следы. – Я тоже до поры не хотела никого в нее впускать, но ты был честен со мной… В общем, мой отчим… Не просто придурок. Он гребаный псих. Облагодетельствовал нас, поселил в своем доме и искренне считает, что мы должны перед ним пресмыкаться. Мама так и поступает, ее все устраивает, но я… Не могу. А непокорных и неугодных он попросту уничтожает: отбирает у них все и смешивает с дерьмом. Меня он тоже уничтожит, Кит. Потому что я не купилась на его подачки, с самого начала присматривалась к нему, и он мне не нравился. Мама не верит мне и слепо доверяет ему. Чтобы помешать ей совершить огромную ошибку, я стащила важные документы и спрятала… Я хотела нарыть на него компромат, чтобы мама увидела. Чтобы ушла от него наконец. И… Вот что из этого вышло…

Кладу телефон на колени, нахожу последнее видео и, ссутулившись, вглядываюсь в экран. Кит двигается ближе – ощущаю его дыхание у уха и тут же жалею о содеянном. Потому что кино, которое мы сейчас смотрим, похоже на дешевый треш для извращенцев, и главная героиня в нем – отвратительная жалкая уродина.

Испуганно кошусь на Кита – он следит за происходящим без всяких эмоций, но на щеках проступают пятна, а взгляд стекленеет.

Здоровенный холеный мачо угрожает уродине оружием, унижает, пугает и лапает, а та не может даже прикрыться – просто стоит и терпит. Она – никто, и ни на минуту не должна об этом забывать…

Внезапно внутренности скручиваются в узел, тошнота подкатывает к горлу, я не могу больше видеть свой позор – сую телефон в руку Кита, отползаю к горе мусора, и рвота фонтаном вырывается наружу.

Кит бросается ко мне и помогает подняться, но я не смею повернуться в его сторону. Вытираю рот, пытаюсь отдышаться, убираю с лица растрепанные волосы, вырываюсь и мечтаю провалиться в ад.

Он видел меня, тупую, беспомощную и раздетую, в лапах другого мужика… Он еще не знает, как я подставила его.

– Что за гребаный упырь… – стонет Кит, лупит кулаком по трубе вентиляционного выхода, побледнев от ярости. – Я ведь знал. Я ведь чувствовал. Я выслежу его и заставлю жрать дерьмо. И пусть меня потом посадят.

– Нет, Кит! – взвизгиваю я. – Ты слышал, что я сказала? Я сама виновата. Я просто серая масса без голоса, ходячее недоразумение… Поэтому все поступают со мной так. Только посмотри, какая я никчемная и уродливая, посмотри повнимательнее… – Я окончательно расклеиваюсь, мне плохо настолько, что невозможно вдохнуть, а вся испепеляющая душу ненависть вернулась бумерангом и набросилась на меня же. – Ты не знаешь главного, Кит. Он не блефует. Из-за меня он придет сюда, заберет документы и с помощью друзей из полиции подкинет тебе в карман наркоту. Мне некуда идти, Кит, потому что у него везде связи. Прости меня. Прости меня!

В висках пульсирует, запястья ноют, на них уже проступили фиолетовые синяки. Я смиренно ожидаю проклятий в свой адрес, но тело вдруг окружает спокойное тепло – ладони Кита ложатся на талию.

– Он просто чертов слабак. А ты – крутая, Ян, поняла? Ты его уделала, – шепчет Кит и светло улыбается, хотя в глубине огромных серых глаз блестит сталь. – Он знает о существовании записи?

Отрицательно мотаю головой и зарываюсь носом в его толстовку.

– Когда приезжает твоя мама?

– Через два дня. Но я не смогу ей это показать! – Я снова взвиваюсь. – Пока документы не у него, мама в любой момент вольна уйти и вернуться домой. А я лучше просто исчезну из ее жизни и вышлю бумаги почтой.

– Ты сможешь! – Кит разглядывает мое лицо, и его спокойствие – хоть бы и поддельное – передается мне. – Надо всего лишь на два дня выпасть из его поля зрения, а потом мы найдем твою маму и поговорим с ней.

Далеко внизу ревет мотор, завывает сирена, слышатся перебранка и громкие голоса. Кит отстраняется, медленно подходит к ограждению, смеется и с удовлетворением сообщает:

– У нас гости, Ян.

Осторожно семеню следом и застываю как вкопанная.

У подъезда Кита стоит полицейский уазик, и Игорь о чем-то оживленно переговаривается с человеком в форме.

Кит смачно матерится, оборачивается и оттесняет меня от края крыши.

– Отключи телефон! – Он вручает его мне, быстро собирает вещи и хватает мою руку.

Пригнувшись, мы отбегаем к пожарному выходу.

Глава 37

Лестница, сваренная из железных ржавых прутьев, пружинит и трещит под подошвами, грозя в любой момент обрушиться, и я умираю от страха – колени подкашиваются, слабость разливается по телу. Кит стремительно спускается по ней и тянет меня за собой. Шаткие ступени оканчиваются в метре от земли у заднего фасада дома. Внизу угрожающе колышутся кусты сирени и крапива, блестит битое бутылочное стекло, но Кит бесшумно приземляется на поросший мхом бетон и помогает мне обрести почву под ногами.

Не сговариваясь, мы бежим прочь от общаг, продираемся через репейники и густую растительность пустыря и замедляемся лишь у шоссе, щупальцами опутавшего промзону и городские окраины.