Бацилла

Когда родители в сопровождении профессора появились в реанимационной палате, в халатах, шапочках, с респираторами на лицах, там уже находился ассистент Хондже. Состояние Элоиз в любой момент могло критически ухудшиться, его нельзя было оставлять одного. Эльксарим Аполли-Нова также присутствовал. Он проводил у постели больного собрата всё своё свободное время. Которого, однако, было не так уж много. В отличие от «низкопробного» физика, которого военное начальство рискнуло выбросить, словно мусор, в Аполло нуждались, аж нарасхват. Вот и теперь раздался сигнал оповещения, и голос полковника затребовал его прямо сейчас.

– Мне нужно идти, – сказал Нова, выпрямившись. Голова его всё ещё оставалась развёрнутой к больному. – Прощай, брат. Ты справился.

У Хондже по спине пробежали мурашки. «Он попрощался с Элоиз? Аполло уверен, что не увидит его больше в живых?» Он слышал от тех, кто выезжал с медицинским эскортом на боевые операции: эльксаримы говорят так, прощаясь с умирающими собратьями. Хотя и профессор Вергхем был практически уверен в этом. А вот последняя фраза лазерника могла бы вызвать подозрения. Благо, родители оказались слишком поглощены переживаниями при встрече с умирающим сыном, чтобы услышать и обратить внимание на его слова.

– Элвин… Сынок… Это я, твоя мама, – едва сдерживая слёзы, произнесла женщина.

Она присела у его кровати на стул, который приготовил профессор, коснулась дрожащей рукой его кожи, осторожно погладила, стараясь избегать поражённых участков. Дотронулась до оставшейся ещё на месте защитной каталитовой панели на его груди – но сразу же отдёрнула руку.

– Ему больно? – спросила она, обернувшись. – Он страдает?

– Возможно, – уклончиво ответил Клод. – Не трогайте его импланты.

Миссис Брукс всхлипнула и протёрла глаза. А потом снова повернулась к сыну. Попыталась улыбнуться ему, хотя бы глазами.

– Прости, что нас не было рядом так долго. Мы любим тебя. Это ничего… Ничего, мой мальчик, у тебя всё заживёт. Не плачь… Всё будет хорошо. Ты поправишься.

Терус заглянул ей через плечо. «У него слёзы в глазах. Элоиз действительно плачет. Наверное, от боли. Он слишком измучен, чёрт… – от досады всё сжималось у него внутри. – Ну почему, почему только наука требует таких жертв?! Всё ради моего исследования… Если бы эти люди узнали, то растерзали бы меня». Всплыли в мозгу слова Джессики, которые она выплюнула ему в лицо перед тем, как уволиться… Он отвернулся и уткнулся в приборы.

Родители умирающего эльксарима никак не соглашались уйти, и Вергхем устроил их в свободной комнате с позволения полковника. Наступала ночь, а Элоиз был всё ещё жив. Хондже сменил на посту другой ассистент. Медики боялись оставить киборга без присмотра. Профессор Вергхем зашёл к нему перед сном и велел ассистенту поставить укрепляющую капельницу и обезболить эльксарима.

– Пока он жив, мы должны поддерживать, – сказал ведущий медикомеханик. – Хорошо, если ему удастся уснуть. Нам всем его очень жалко, но только без выкрутасов, товарищ! Позволите лишнее – об этом обязательно узнают.

– О чём вы говорите? – с болью в голосе переспросил ассистент.

– Хорошо, если не о чем.

Ещё даже не рассвело, когда Терус Хондже явился на смену в палату реанимации. Ему не спалось в эту ночь. Мысли возвращались к одному и тому же, стоило прикрыть глаза – и перед ними всплывали образы, не дающие спать… Возможно, Джессика оказалась права насчёт кошмаров? Спеша по пустым коридорам, открывая запертые двери, он думал только об одном. Жив ли ещё Элоиз? Наверняка он скончался ночью. И слава Богу, невыносимо было смотреть на его страдания, этак действительно недолго свихнуться! «Надеюсь, этот бедняга отмучился», – так думал учёный.

А нацепив респиратор и войдя, наконец, в палату реанимации, сразу встретил на себе совершенно осмысленный взгляд пациента. Эльксарим не только был жив, но выглядел гораздо лучше вчерашнего. Терусу показалось даже, что тёмные участки некротизированной ткани под его кожей уменьшились. Ночной дежурный дремал на крутящемся стуле, облокотившись о стенку. Светила тусклая настенная лампа, которую, похоже, не выключали всю ночь.

– Элоиз?

Медику показалось, что больной хочет о чём-то его попросить. Рука эльксарима вдруг поднялась и легла на трубку аппарата ИВЛ, подсоединённую к его дыхательной системе.

– Ты уверен? Хочешь отключить? – переспросил Хондже, и киборг слегка шевельнул трубку в сторону.

«Я должен позвать профессора», – посетила мозг ассистента разумная мысль. Но он не прислушался к ней. Как будто подсознание его боялось, что если покинуть палату, чудо, которое он видит сейчас, больше не повторится. И он не стал выходить. А вместо этого нажал на кнопку и отключил дыхательный аппарат. Потом подошёл к пациенту и взялся за трубку, приготовившись экстубировать. Снова посмотрел в его лицо. Взгляд органокиборга оставался спокойным и осмысленным.

– На счёт три выдыхай, сможешь? – тихо произнёс Хондже. – Давай. Раз… два… три.