Башня Рассвета (ЛП)

— Потому что это война, — сказал Кашин и, то как он говорил, как он стоял, заставило Шаола почувствовать себя молодым. — И хотя способ, которым мои братья и сестры представляли свои аргументы, был неприятным, я подозреваю, что Аргун и Хасар знают о цене, которая потребуется в этом деле. Никогда еще вся сила армий каганата не была отправлена на чужую землю. О, некоторые легионы, будь то ракины или армада, или мои собственные лошади. Иногда объединяются, но не все, не то что вам требуется. Жизни, полное опустошение нашей казны… это будет глобально. Не делайте ошибку, полагая, что мои братья и сестры не понимают этого очень, очень хорошо.

— А их страх перед Аэлиной?

Кашин фыркнул.

— Я не могу на это повлиять. Возможно, это хорошо. Возможно, нет.

— Значит, вы пробрались в мою комнату, чтобы сказать мне это?

Он должен говорить уважительно.

— Я пришел, чтобы рассказать вам еще одну весть, о которой Аргун предпочел не упоминать.

Шаол ждал, желая не сидеть голым по пояс в постели.

Кашин сказал:

— Мы получили от нашего визиря внешней торговли отчет о том, что был получен большой выгодный заказ нового оружия.

Дыхание Шаола замерло. Если Морат нашел какой-то способ…

— Оно называется Огненное копьё, — сказал Кашин. — Наши лучшие инженеры сделали его, объединив различное оружие со всего континента.

О боги. Если Морат имел это в своем арсенале…

— Капитан Рульф заказал для своего флота. Несколько месяцев назад. — Рульф… — И когда новости прибыли из Бухты Черепов, павшей перед Аэлиной Галатинией, также пришел приказ отправить больше Огненных копий на север.

Шаол обдумывал информацию.

— Почему Аргун не сказал об этом за обедом?

— Потому что Огненные копья очень, очень дорогие.

— Конечно, это хорошо для вашей экономики.

— Это так.

И не хорошо для попытки Аргуна избежать этой войны.

Шаол замолчал на мгновение.

— А вы, принц? Вы хотите присоединиться к этой войне?

Кашин не сразу ответил. Он осмотрел комнату, потолок, кровать и, наконец, самого Шаола.

— Это будет великая война нашего времени, — тихо сказал Кашин. — Когда мы умрем, когда даже внуки наших внуков умрут, они все равно будут говорить об этой войне. Они будут шептаться об этом вокруг огней, поющих в больших залах. Кто жил и погиб, кто сражался и кто сдался. — Горло его задрожало. — Мой сульдэ развивается на ветру, на север, днем и ночью, лошади уходят на север. Поэтому, возможно, я найду свою судьбу на равнинах Фенхарру. Или перед белыми стенами Оринфа. Но на север я пойду, если отец мне прикажет.

Шаол обдумал это. Посмотрел на сундуки около стены возле купальни.

Кашин повернулся, чтобы уйти, когда Шаол спросил:

— Когда твой отец снова встретится со своим визирем внешней торговли?

Глава 37

У Несрин не было времени.

Фалкану потребовалось десять дней, чтобы восстановиться, что оставляло ей и Сартаку слишком мало времени для посещения руин другой сторожевой башни на юге. Она пыталась убедить принца пойти без оборотня, но он отказался. Он не рискнул, даже учитывая, что Борте теперь собиралась присоединиться к ним.

Но Сартак нашел другие способы занять их время. Он взял Несрин в другие гнезда на севере и на западе, где он встретился с царящими матерьми и капитанами, как мужчинами, так и женщинами, которые руководили своими войсками.

Некоторые были гостеприимны, приветствуя Сартака пирами и празднествами, которые длились всю ночь.

Некоторые, как гнездо Берлад, были отчужденными, их матери и другие различные лидеры не приглашали оставаться дольше, чем это необходимо. Конечно, даже не предлагая кувшины сбродившего козьего молока, которое они пили — оно было достаточно крепким для того, чтобы у Несрин встали волосы дыбом и свело зубы. Она почти задохнулась, когда впервые попробовала его, заработав одобряющие хлопки по спине и тост в ее честь.

Это был теплый прием, который до сих пор удивлял ее.

Улыбки ракинов, которые несколько застенчиво, но смело просили показать ее лук и стрелы. Она показывала им многое, но также училась сама. Когда он пролетала с Сартаком через горные перевалы, принц выкрикивал цели, а Несрин стреляла по ним, научившись стрелять во время ветра, как ветер.

Он даже позволил ей оседлать Кадару в одиночку — только один раз, и этого было достаточно, чтобы она снова задумалась о том, как они позволяют четырехлетним делать это, но… она никогда не чувствовала себя такой свободной.

Такой не обремененной и необузданной, но все еще собой.

Итак, они двигались, от клана к клану, из очага в очаг. Сартак проверял всадников и их обучение, останавливаясь, чтобы посетить новых малышей и больной старый народ. Несрин оставалась его тенью или, по крайней мере, пыталась.

Каждый раз, когда она делала шаг назад, Сартак подталкивал ее вперед. Каждый раз, когда появлялась какая-то задача, которую делают другие, он попросил ее помочь. Мытье посуды после еды, возвращение стрел со стрелковой практики, очистка залов и гнезд от помёта ракинов.