Башни Заката

– Трудно сказать. Но ягод на западных утесах растет видимо-невидимо, и проверить, есть ли смысл в моей затее, можно будет без особых затрат и усилий. Бутыли у нас уже делают. Кстати, как дела с окраской стекла? Трудности были?

– Нет, – отвечает Мегера.

– По-моему, мысль очень неплохая, – смеется Хайел, – только если уж делать это добро, то много. Очень много.

– Так никто не против того, чтобы я этим занялся?

– Надо думать, никто, – отвечает за всех Мегера после затянувшегося молчания. – Дело выгодное и основано на магии гармонии.

Креслин ощущает в ее словах скрытый укор.

– Это все? – спрашивает Шиера.

– Все.

С минуту юноша смотрит, как остальные переглядываются, а потом поворачивается и, медленно спустившись по лестнице, бредет к конюшне. На полпути его догоняет Мегера:

– Прости.

– Ничего. Просто это показалось мне толковой затеей.

– Она и есть толковая. Только... Я хочу сказать: а сможем ли мы производить твое питье в нужных количествах?

– Да, об этом мне следовало подумать с самого начала. Ладно, прикинем. Предположим, я смогу изготовить до зимы сто бутылок – это будет очень неплохо. Предположим также, что бренди получится таким хорошим, что его будут брать по серебрянику за бутыль. Скажу больше – по золотому. Правда, потребуется еще подсчитать, во сколько обойдутся сами бутыли и все прочее. В самом лучшем случае выходит сто золотых. Это совсем неплохие деньги, но они никак не решат наших проблем.

– А все-таки мне твоя идея нравится.

– Спасибо на добром слове. Однако мне следовало бы знать, что этого недостаточно.

– Но ты будешь заниматься бренди?

– Почему бы и нет? Возможно, со временем из этого выйдет толк, и мы даже получим кое-какие деньги. Кроме того, я чувствовал бы себя дураком, не доведя начатое до конца. Только вот, – бормочет он, подтягивая подпругу, – порой мне кажется, что никакие силы, сопряженные с гармонией, нас не спасут.

– Не говори так!

– Что толку молчать, если я это чувствую! Я возлагал такие надежды на корабль... Теперь их у нас целых два, а много ли от того проку, если большая часть портов для нас закрыта? Я хотел привлечь на остров побольше умелых, сноровистых людей – и привлек. А теперь им не хватит провизии, чтобы пережить зиму.

– Ну, этого ты наверняка утверждать не можешь.

– Хотелось бы и мне так думать, – переводя взгляд с озабоченного лица Мегеры на открытую дверь конюшни, юноша добавляет: – Ладно, увидимся вечером, тогда и поговорим. А сейчас мне надо подумать.

– Хорошо, до вечера...

«...суженый...»

Она прощается с ним ласково, но даже это не греет его на пути к Черному Чертогу по дороге, которую он когда-то надеялся превратить в Великий тракт, пересекающий остров из конца в конец.

Солнце на западе висит низко, предвещая конец лета... и приход еще более мрачных дней.

CXXVIII

– Мне это не нравится, – качает головой Хартор. – Кто-то облетает на ветрах Лидьяр, Тирхэвен, Ренклаар и даже Хайдолар.

– Думаешь, это Креслин? – спрашивает Гайретис, откидываясь назад в кресле из белого дуба.

– А кто еще? Ну, может быть, Белая сука...

– Она больше не Белая. Скорее Черная, почти в чистом виде.

– Что тоже не радует.

– Почему? В чем вообще проблема? – качает головой Гайретис. – Половина Кандара ненавидит его смертной ненавистью, а вторая – боится. У него всего два корабля и горстка монет. А собственного урожая вряд ли хватит даже на то, чтобы избежать голода.

– Эти суки-стражи передали ему все, что осталось от казны Западного Оплота! – Хартор касается пальцами амулета, подходит к окну и смотрит на Белый Город.

– Ну и прекрасно. На эти деньги он прикупит припасов. На несколько восьмидневок. Можно подумать, это его выручит.

– Он будет вынужден что-то предпринять. Ты это имеешь в виду?

– Уверен, что-нибудь он непременно сделает. Но если мы будем осторожны, то, пожалуй, сможем стать еще сильнее.

– Прекрати говорить загадками! – рявкает Высший Маг. – Если ты хотел что сказать, так выкладывай!

– Ты становишься еще более раздражительным, чем Дженред, а это заставляет меня вспомнить о том, как он обходился с советом и чем кончил. Послушай, – Гайретис выпрямляется в кресле, – в любом противостоянии важно не кто одержит победу в том или ином сражении, а кто с чем остается, когда это сражение заканчивается. Не думаю, чтобы Западный Оплот когда-нибудь проигрывал битвы, а результат? Это первое. А второе – тебе следует примириться с тем фактом, что нам, видимо, не удастся уничтожить Отшельничий, по крайней мере, при жизни Креслина. Что в таком случае нам нужно? Сохраняя собственные силы и средства, всеми возможными способами не допускать получения Креслином какой-либо помощи извне. А помощь ему нужна. Даже сейчас, когда он ухитрился наладить благоприятную погоду, обустроить остров без притока средств извне более чем затруднительно.

– Звучит здраво, но это лишь теория. А вот как заставить ее работать? Это может оказаться непросто.

– Желательно вынудить Креслина прибегнуть к силе. А заодно устроить так, чтобы расплачиваться за это пришлось не нам, а кому-нибудь другому.

– Это только на словах легко, – хмыкает Хартор.