Башни Заката

– А что ты еще знаешь? – спрашивает подошедшая Мегера. Волосы ее обернуты полотенцем, а тонкая голубая ткань так липнет к влажному телу, что у Креслина захватывает дух. – А... это ты точно знаешь. Не распаляйся, суженый, я устала. Денек выдался тот еще, один идиот... даже вспоминать о нем неохота. Но так или иначе мы лишились целого тигля цветного хрусталя, – она поправляет полотенце на голове. – Так все-таки, суженый, о чем шла речь? Что ты там такое знаешь?

– Что... что муки у нас почти не осталось, а у рыбаков ее еще меньше.

– А... – она поджимает губы. – Об этом и меня спрашивали. Вся надежда на «Звезду Рассвета». Когда ее ждать?

– Не раньше чем через восьмидневку. И надежда слабая.

– Послушайте, вы оба, – вмешивается Алдония, – сколько можно переживать из-за того, чему вы все одно не в силах помочь? Вот тебе, милостивый господин, лучше пойти да помыться – а там и за стол. Сегодня у нас наваристая рыбная похлебка и немножечко белых водорослей.

– О, они повкуснее бурых.

Мегера поднимает брови.

– Надеюсь, ты не возражаешь против десерта из корешков куиллы? – спрашивает юноша.

Она качает головой:

– Я пойду оденусь к обеду. Надеюсь, и ты, суженый, будешь выглядеть за столом прилично.

Мегера выплывает из кухни, а Креслин, ухмыляясь, направляется к умывальной. Побеспокоиться о завтрашнем дне можно будет и с его наступлением.

CXXX

– Ну, теперь им конец. Те немногие деньги, что остались от казны Западного Оплота, не спасут их от медленной голодной смерти.

– Да, похоже, ты их прижал, – соглашается Гайретис.

– Думаешь, им удастся вывернуться и сейчас? Но как? Денег у них в обрез. А вот голодных ртов с каждым днем будет прибывать. Мы препятствуем торговле с ними, но не мешаем переселению на остров желающих, – Хартор облизывает мясистые губы.

– Их казна пуста, а цены на провизию мы подняли до небес. Засуха и запрет на торговлю доведут их до голодной смерти.

– А ну как они отправятся на восток?

– У них всего один корабль, способный пересечь Восточный Океан. А поскольку раньше этот корабль принадлежал Хамору, император вполне может пожелать вернуть свою собственность. – Хартор прикасается к амулету.

Гайретис устремляет взгляд в зеркало. Белый туман рассеивается, открывая стоящее на склоне холма поселение. Глаза мага расширяются.

– Хартор, ты только взгляни! – говорит он.

– А что там такого?

– Город, вот что! Настоящий город с новыми зданиями и с цитаделью в три раза больше, чем была старая крепостца герцога. И они понастроили все это меньше чем за год!

– А еще через год этот городишко будет заброшен.

Худощавый чародей вздыхает, и изображение в зеркале затягивается белым туманом.

– Вот уж не знаю. А вдруг Риесса устроит нам неприятности?

– Что она может сделать?

– Например, послать им снеди и денег.

– После всего того, что проделал Креслин с погодой, у нее самой закрома не ломятся от урожая. Много она послать не может, а то, что может, их не спасет.

– А если он построит новые корабли?

– Не успеет. Строительство судов требует времени.

– Похоже, у тебя на все есть ответ, – тихо произносит Гайретис. – Прямо как у Дженреда.

– А ты слишком много на себя берешь! Все тебе не так. Создается впечатление, будто этот Креслин тебя прямо-таки восхищает.

– Я просто стараюсь рассмотреть все возможности, – отзывается Гайретис, пожимая плечами и предпочитая не обращать внимания на вызывающий тон своего грузного собеседника.

– «Возможности»... Нет у него никаких возможностей! Против него ополчились недород, нехватка денег и весь мир. Что он может сделать? – Хартор умолкает и смотрит на зеркало. – Так вот, с ним все ясно, а вот... как поступить с тобой, это другой вопрос.

Худощавый чародей опускает голову и не отвечает.

CXXXI

Положив в ряд последний камень, Креслин выпрямляется и отступает. Новая, в пол-локтя высотой, ограда окружает квадратный участок со стороной примерно в три локтя, ближний край которого находится близ южной стены террасы.

– Нужно бы оставить достаточно места для роста, – бормочет себе под нос юноша, в соответствии с предписаниями Лидии смешивая лопатой удобрения и наполняя рыхлой, влажной землей каменную коробку. Поместив в самую середину саженец дуба, Креслин осторожно, боясь повредить молодые корни, уплотняет и разравнивает почву. Затем следуют поливка, новое разравнивание и, наконец, укрепление гармонического начала, способствующего росту деревца, в соответствии с наставлениями Клерриса.

– Навряд ли, конечно, я увижу тебя полностью выросшим, – обращается Креслин к дубку, – но ничего. Мы работаем ради тех, кто будет жить после нас, – он дружески поглаживает саженец, ставший дополнением к трем маленьким дубовым рощицам, уже высаженным на южных холмах.

Лопату юноша относит в третий дом для гостей, пока еще служащий кладовой, и, вооружившись метлой, сметает с камней грязь. По возвращении в кладовую ему встречается Алдония.

– А... милостивый господин! Я как увидела, что метлы моей нету, так сразу и подумала: не иначе как она для какого-нибудь колдовства понадобилась.