– Беспокоится, но Лидия уверяет, что дождь поспел как раз к созреванию ябрушей, а трава на лугах начинает появляться снова. День-другой – и мы сможем пускать коней попастись. Но...
– Но?
– Как же без «но». Продуктов для зимовки все равно не хватит, тем паче что из Монтгрена, как я понимаю, ждать уже нечего.
– Мне жаль... я имею в виду Корвейла.
– Суженый, от нас мало что зависело.
Он крепко сжимает ее руку:
– Если бы я только узнал заранее...
– В жизни всегда так.
– Знаешь, а ведь «Грифон» на пути к нам. Ума не приложу, как Фрейгру удалось выйти в море.
– Ну, ты ведь тоже приложил к этому руку. Я почувствовала.
– А, насчет военной шхуны? Да, я развел корабли ветрами, но удивительно, что ему вообще удалось поставить парус и выйти в море. Небось еще и набил трюм припасами. Фрейгр – предусмотрительный малый.
– Нам бы все сгодилось.
Некоторое время они сидят молча, потом Креслин нерешительно спрашивает:
– А Лидия не разузнала ничего нового о... о маршале?
– Нет. Ничего, кроме того, что власть унаследовала Ллиз. Купцам известно одно: нынче в Западном Оплоте новый маршал.
– Я должен бы почувствовать... хоть что-нибудь.
Мегера касается его руки:
– Она ведь сама не хотела, чтобы ты был с ней так близок.
– Да, но... но хоть что-то... – бормочет Креслин, глядя на волны Восточного Океана.
Подернутое облачной дымкой небо темнеет, а густой туман с началом сумерек превращается в мельчайший моросящий дождичек.
– Обед будет поздно, – предупреждает Мегера.
– Знаю. Алдония много времени проводит с Лидией.
– Я предлагала помочь ей со стряпней, но она сказала, что это ее работа, – Мегера улыбается, – и попросту выставила меня с кухни.
– Да, она имеет особое представление о своем долге.
– Ты тоже, – Мегера пожимает Креслину руку.
Он рассеянно отвечает на пожатие, не в силах выкинуть из головы белую хмарь, под которой погребен Монтгрен. Мегера убирает руку, но они остаются на месте, не замечая моросящего дождика.
– Креслин, пока мы ждем, ты не мог бы... Мне кажется, сейчас песня была бы...
Он прокашливается, сглатывает и облизывает губы.
Ноты звучат холодной медью, и Креслин ежится:
– Как-то... не получается.
– Прости, я не хотела... – она снова касается его руки.
– Ничего.
Но не спетая песня не дает ему покоя, пока в дверях, к радости их обоих, не появляется Алдония.
– Это ж надо додуматься, сидеть тут в темноте под дождем! Вот заболеете, а нам что прикажете делать? Каково будет людям остаться без регентов? А обед, между прочим, уже готов. Прошу к столу, – призывает она, взмахнув, как клинком, деревянным половником.
Обменявшись улыбками, Креслин с Мегерой поднимаются и идут через террасу.
Мелькнув с быстротой молнии, которую Креслину так часто случалось призывать с небес, его белый деревянный меч наносит удар.
Шиера, пошатнувшись, отступает назад.
– Тьма! – восклицает Хайел. – Ты в порядке?
– Это пройдет, – откликается капитан стражей, потирая плечо. – А ты ловок, Креслин. Силен и очень быстр. Ты ведь открылся, и я видела, куда можно нанести удар, но не успела.
– Мне повезло, – говорит Креслин, откладывая дубовую палку.
Шиера улыбается. Ее улыбка напоминает юноше Западный Оплот и поцелуй, полученный от другой воительницы...
– Нет, удача тут ни при чем. Твою технику я бы назвала неотшлифованной, но это не будет иметь значения до тех пор, пока ты не нарвешься на кого-нибудь еще более быстрого или...
– Или если мне не придется иметь дело с несколькими противниками зараз, – заканчивает за нее Креслин. – Как это случилось в битве с хаморианцами.
– Да. Но в этом я одна вряд ли могу тебе помочь, разве что ты захочешь поупражняться с двумя противниками одновременно.
– Как насчет тебя и Хайела? – спрашивает с улыбкой Креслин.
– Только не сейчас, – отвечает Шиера, снова потирая плечо. – У меня и без того будет здоровенный синяк. К тому же начинается сильный дождь.
– Я не заметил, чтобы он прекращался, – ворчит Хайел, глядя на Креслина.
– Я этим занимаюсь, – отвечает, поняв значение его взгляда, юноша. – Но чтобы добиться результата, ничего не испортив, требуется время. Неужели ты и впрямь не заметил, что дожди перестали быть проливными?
– Теперь все в тумане, и сам воздух какой-то мокрый, – уныло отзывается Хайел. – Кому как, а мне жара больше по нраву.
При этих словах глаза собиравшей деревянные мечи Шиеры раздраженно вспыхивают, и она смотрит на Хайела с насмешкой.
– Ну конечно, – говорит тот, – вы оба родом из самого холодного места в мире. Откуда у вас взяться сочувствию к тем, кто любит погреться на солнышке?
– Ну что ты, – отзывается с улыбкой Шиера. – Мы вовсе не против тех, кто любит тепло, тем паче когда это хорошие люди.
«Хороший человек» Хайел густо краснеет. Креслин отворачивается, пряча довольную улыбку.
– Скоро причалит «Грифон». Ты идешь?
– А нужно? Разве Фрейгр не задержится у нас на некоторое время?
– На сей раз... да. Возможно, даже надолго.