Башни Заката

– Это говорит в твою пользу, – улыбается Мегера и тянется за разбросанной одеждой. – Но, к сожалению, нас ждут дела.

«...почему?..»

– Потому что... ну, потому что...

Мегера краснеет.

«...я люблю тебя...»

– Я хотела, чтобы ты узнал это до того, как начнутся настоящие неприятности.

– Ты думаешь, наши дела так плохи?

– Нет, – отвечает она с неожиданной серьезностью. – Они будут куда как хуже.

Несмотря на жару, Креслин ежится и тянется за своим нижним бельем. Одеваются они молча.

– Мой топчан побольше, – замечает Мегера, когда Креслин натягивает штаны, и тут же заливается краской. – Я не ЭТО имела в виду...

– Я знаю.

Они идут в ее спальню и ложатся бок о бок.

– Возьми меня за руку, – говорит девушка. – Вот так... Если тебе понадобится помощь...

Его глаза вспыхивают.

– Не будь таким чувствительным, – предостерегает Мегера. Оттолкнув последнюю мысль, Креслин посылает сознание к высоким ветрам, к точкам пересечения воздушных потоков, туда, где формируется погода и рождаются дожди.

Высшие ветра, могучие, великие ветра, подобно стальным рекам, подхватывают его и относят к югу, сотрясая чувства, как водяной смерч сотрясает корабль. Креслин едва может сообразить, где находится.

«...небольшие изменения...»

Эта мысль успокаивает и как будто согревает. Он уже не стремится согнуть стальные потоки, а изучает их, скользит вдоль, старается прочувствовать и, где это возможно – то тут, то там, – слегка подправить.

Небольшие, совсем небольшие изменения накладываются одно на другое, и где-то вдали воздушные потоки невероятной мощи меняют направление и перемешиваются по-новому.

Наконец, совершенно обессилев, Креслин возвращается в свое тело и... то ли проваливается в сон, то ли оказывается на грани смерти. Очнуться юноше удается лишь в сумерках, почти ночью, но стоит ему приподнять голову, как он, задыхаясь, падает на подушку.

«...Креслин...»

Он молча пожимает ей руку, стараясь избегать лишних движении.

Мегера смотрит на него широко раскрытыми глазами.

– С тобой все в порядке?

– Да. Вроде бы да, – отвечает он, потирая лоб и чувствуя, как болит шея.

– У меня тоже болит, – говорит Мегера.

Несколько мгновений Креслин молчит, а потом произносит:

– Спасибо. Без тебя... у меня... ничего бы не вышло.

В ответ она берет его за руку, и они лежат рядом в темноте, прислушиваясь к отдаленному завыванию высоких ветров, порождающих бури. И страшась грядущих смертей.

CXI

– Он что-то предпринял, – заявляет Белый маг с молодым лицом. – Я это ощутил.

– А кто не ощутил? – задумчиво отзывается Хартор. – Но вот что странно: не очень-то это было на него похоже. Тут чувствовалась некоторая... я бы сказал – деликатность, а не та грубая сила, какую он обычно использует.

– Однако сила была приложена колоссальная, достаточная, чтобы изменить направление постоянных воздушных течений.

– Не нравится мне все это, – говорит Хартор, потирая большим пальцем квадратную челюсть. – Мы имеем дело с чем-то большим, чем простое перемещение ветров.

– Ты прав. Но тебе это только на руку.

– Каким же образом? Разъясни, мой добрый Гайретис.

– Скажи, в чем главная трудность Креслина?

– Хватит говорить загадками, – отмахивается Хартор. – Скажи просто, что ты имеешь в виду.

– То, что он беден, – отвечает Гайретис, пожимая плечами. – Мы лишили его денег Корвейла, а на том, что могут прислать из Западного Оплота, ему не протянуть. Остров засушливый, и ждать долго Креслин просто не может.

– Прекрасно. Так он и не...

– Погоди. Лето в этом году жаркое, причем повсюду. Что случится, если дожди так и не выпадут ни в Монтгрене, ни в Кифриене, ни даже в Закатных Отрогах и на Крыше Мира, где, как я слышал, уже начали таять вечные снега?

– Хм... можно ожидать серьезных перемен.

– Вот именно. А чтобы оные перемены были для нас благоприятны, следует распустить (разумеется, тихонько) слух о том, что погоду испортили угнездившиеся на острове Черные изменники, которые хотят уморить голодом тысячи людей.

– Не можем же мы развесить таблички или разослать глашатаев, чтобы кричали об этом на каждом углу! – хмыкает Хартор.

– Нет, и не нужно. Слухи действеннее, и верят им охотнее.

– Ну что ж, – улыбается Хартор, – пожалуй, стоит под страшным секретом поведать кое-кому об истинных причинах засухи, и наказать этим людям никому о том не рассказывать.

Гайретис кивает.

CXII

Стоя на гребне холма, Креслин смотрит на север, озирая воды, плещущиеся за горловиной гавани.

Мегера стоит рядом. Оба одеты для физических упражнений: в штанах, сапогах и туниках без рукавов. Стоит жара.

Позади них вырастает каменное сооружение, которому предстоит стать конюшней, но теперь Креслин не прикасается ни к одному предназначенному для конюшни камню. Всю работу выполняют хаморианцы, в большинстве своем уже не считающие себя пленниками. Креслин утирает лоб, но спустя мгновение пот выступает снова.