Башни Заката

– Мне кажется, я ощущаю... – говорит Мегера. Креслин кивает. Его чувства уже находятся на полпути к темным облакам, затянувшим северо-западный горизонт и плывущим к острову. Зеленая поверхность воды сразу за гаванью своей неподвижностью напоминает необъятную степь, но дальше, далеко на севере, над волнами уже вспениваются белые буруны, предвестники штормов.

До вершины холма доносится отдаленный, прозвучавший как шепот, но все же слышимый, раскат грома.

«...могучая буря... суженый...»

– Ты же была там со мной. Ничто другое не дало бы результата, – говорит Креслин. Немного помолчав, он добавляет: – Ну, если уж разбушуется чересчур, мы с Клеррисом попробуем отвести часть ветров в сторону.

– Только не спеши. Дай новым воздушным течениям сформироваться и устояться без лишнего вмешательства.

– И сколько на это уйдет времени?

– Две-три восьмидневки.

– Хорошо, – смеется он, – тем паче что у нас так долго стояла сушь, что какой бы дождь на нас ни пролился, лишним он не будет.

– Это как сказать. Возможно, ты еще пожалеешь о своих словах.

– Не исключено. Ладно, давай вернемся.

Повернувшись и не обращая внимания на звон стали о камень, они идут под палящим солнцем мимо недостроенной конюшни к отбрасывающим тень стенам своей резиденции, предвкушая приход бури, несущей с собой прохладу.

CXIII

– Сюда! – уложив тяжелый камень на место, Креслин машет рукой Наррану. Вода стекает с его мокрых от дождя волос за шиворот.

Для укрепления ограды пришлось таскать новые, более крупные камни, поскольку заготовленные первоначально или оказались глубоко погребенными в замокшей глине, или же сползли с грязевым потоком так далеко вниз, что отыскать их, не говоря уж о том, чтобы вернуть на место, было решительно невозможно.

Нарран, скользя в грязи, подносит следующий камень и, уложив его на указанное Креслином место, снова бредет вверх по размытому склону. Направляясь туда же, Креслин переступает через отводную канаву, которую ему, Наррану и Перте пришлось выкопать, чтобы стену не подмыло снова.

Мимо Креслина, прижав по камню к каждому бедру, молча проходит Перта, отличающийся от жилистого Наррана весьма плотным телосложением. Его кожаная промасленная парка наполовину расстегнута, и ветер так и норовит сорвать ее с плеч.

Следом за Нарраном Креслин карабкается вверх по склону к каменному карьеру; сапоги его хлюпают в красноватой жиже, которая менее восьми дней назад была твердой глиной.

Подхватив два камня, увесистых, но все же поменьше тех, которые тащил Перта, Креслин несет их к стене и прилаживает на место.

Еще одна ходка, и ограда, которая не позволит дождям размыть поле, приведена в порядок.

– Все. Можно идти.

Нарран посматривает то на Креслина, то на серые дождевые облака, но юноша, не обращая внимания на его взгляд, ступает на тропу, что петляя ведет вниз, к цитадели. Дождь частит по его коротким волосам, струйки воды затекают под куртку и тунику, однако Креслин слишком устал, чтобы отклонять струи.

– Ну, у тебя и вид, словно из болота вылез, – говорит Хайел, когда Креслин появляется в цитадели. – Неужто ты сам чинил ограду?

– Сам. Это ненастье – моих рук дело, стало быть, и последствия исправлять мне. Что сказали бы люди, отправь я их возиться в грязи?

– Сделали бы, что велено, и все.

– Ладно, – говорит Креслин, вытирая лицо и руки. – Я пойду домой. Работа почти закончена, к тому же у меня нет особой охоты таскать камни мало того что в дождь, так еще и в темноте.

– Тебя, между прочим, никто и не заставлял, – замечает Шиера, входя в комнату, которая служит им с Хайелом чем-то вроде общего штаба находящейся под их совместным командованием маленькой армии Отшельничьего.

– Ты говоришь совсем как Мегера.

– Ее ты, по крайней мере, иногда слушаешься, – смеется в ответ Шиера.

– Я просто не хочу, чтобы вода смыла поля. Неужто это так трудно понять?

Переглянувшись с Шиерой, Хайел нерешительно говорит:

– Трудно понять, зачем ты так себя изнуряешь... Не лучше ли, чем надрываться, прибегнуть к чьей-либо помощи и сохранить силы для, более важных дел? Подумай.

Шиера согласно кивает.

– Раз уж вы вдвоем так настаиваете, придется подумать, – бормочет Креслин, кладя полотенце на подоконник. – А сейчас – домой.

Хайел с Шиерой переглядываются снова, на сей раз пряча улыбки.

– До завтра, – говорит решительно не понимающий, что тут смешного, Креслин, у которого ноет каждый мускул, а вся одежда промокла до нитки.

– Твоя Вола оседлана, – говорит Шиера, отступая в глубь комнаты.

– Спасибо, – Креслин уходит.

Страж, молодая черноволосая женщина, вручает ему поводья.

– Добрый вечер, регент Креслин.

– Добрый вечер.

Дождь хлещет еще сильнее, чем раньше, хотя, кажется, стал чуточку теплее. Креслин направляет кобылу вверх по дороге. Сточная канава на обочине превратилась в стремительный бурлящий поток.