Башни полуночи

– А разве в Арад Домане не все торговцы – женщины? – спросил Джоннет, потирая подбородок. Это был крупный, тихий, круглолицый мужчина. Вся его семья – братья и сёстры, родители и даже его дедушка Бьюэл переселились в деревню Башни, не позволив ему отправиться сюда одному.

– Ну, да, они лучшие, – сказал Налаам, – и моя мать не исключение. Но мы, мужчины, тоже кое-что понимаем в этом деле. Кроме того, поскольку моя мать была занята, внедряясь к Туата’ан, то моему отцу пришлось взять дело на себя.

– О, ну это уже полнейшая чушь, – хмурясь, произнёс Канлер. – Кому в голову придет внедряться в шайку Лудильщиков?

– Чтобы выведать их секретные рецепты, – ответил Налаам. – Говорят, Лудильщики умеют варить такое вкусное рагу, что ты бросишь семью и дом и отправишься с ними. Это правда. Я сам его пробовал, и меня пришлось три дня держать связанным в сарае, пока не забылся его вкус.

Канлер фыркнул. Но вскоре фермер добавил:

– Ну и как... она достала рецепт?

Налаам принялся рассказывать очередную историю, а Канлер с Джоннетом внимательно слушали. Стоявший в сторонке Эмарин поглядывая на них с изумлением – он был вторым и последним солдатом в группе и не носил значков. Это был мужчина средних лет, с редеющими волосами и морщинками в уголках глаз, и с остроконечной, коротко подстриженной седой бородкой.

Этот изящный мужчина был своеобразной загадкой. Он просто однажды прибыл с Логайном, ни слова не рассказав о своём прошлом. Он всегда держался с достоинством, а его речь отличалась утончённостью. Без сомнения, он был благородного происхождения. Но, в отличие от большинства дворян в Чёрной Башне, Эмарин не кичился своими титулами. Многим дворянам неделями вбивали, что в Чёрной Башне их титул ничего не значит. От этого они становились угрюмыми и сварливыми, но Эмарин приспособился к жизни в Башне сразу же.

Знатному человеку требовалось смирить свою гордыню, чтобы без жалоб выполнять приказы простолюдина вдвое моложе его. Эмарин глотнул воды, которую принёс мальчишка-слуга, поблагодарил его и подошёл к Андролу. Он кивнул в сторону Налаама, болтавшего с остальными парнями.

– У него призвание быть менестрелем.

Андрол пробурчал:

– Может, оно ему пригодится, чтобы подзаработать горстку монет. За ним долг – новые носки мне.

– А у тебя, друг мой, душа счетовода! – Эмарин расхохотался. – Ты никогда ничего не забываешь, так ведь?

Андрол пожал плечами.

– Откуда ты знаешь, что такое Реташенский Оглушитель? Я считаю себя довольно-таки просвещённым в этой области, но не слышал о нём ни слова.

– Я его однажды пил, – сказал Андрол. – На спор.

– Да, но где?

– В Реташе, само собой.

– Но это далеко в море, на островах, где нечасто бывает даже Морской Народ!

Андрол снова пожал плечами и поглядел на Таимовых прихвостней. Деревенский мальчик принёс им от Таима корзину с едой, хотя М’Хаэль утверждал, что у него нет любимчиков. Стань Андрол расспрашивать, он узнал бы, что еду должны были отправить и для них – но мальчик заблудился или забыл, или ещё как-то ошибся по мелочи. Таим приказал бы кого-нибудь выпороть, и ничего бы не изменилось.

– Этот раскол тревожит меня, друг мой, – тихо сказал Эмарин. – Как мы сможем сражаться за лорда Дракона, если мы не способны жить в мире между собой?

Андрол покачал головой. Эмарин продолжил:

– Говорят, что никто из сторонников Логайна за много недель не получал значка с Драконом. Многие, вроде Налаама, давно уже были должны получить знак меча – но М’Хаэль им раз за разом отказывает. Благородный Дом, члены которого ссорятся из-за власти, никогда не будет представлять угрозы для других.

– Мудрые слова, – сказал Андрол. – Но что нам делать? Что мы можем сделать? Таим – М’Хаэль, а Логайн ещё не вернулся.

– Возможно, мы могли бы кого-то за ним послать, – ответил Эмарин. – Или ты мог бы успокоить остальных. Боюсь, часть из них скоро сорвётся, а если завяжется драка, у меня почти нет сомнений, кого беспощадно накажет Таим.

Андрол нахмурился.

– Верно. Но почему я? Ты говоришь куда лучше, Эмарин.

Эмарин усмехнулся.

– Да, но Логайн доверяет тебе, Андрол. И остальные рассчитывают на тебя.

«А не стоило бы», – подумал Андрол.

– Я посмотрю, что мне удастся придумать.

Налаам как раз набирал воздух для нового рассказа, но прежде чем он успел начать, Андрол помахал Джоннету нарукавником.

– Я видел, что старый у тебя треснул. Примерь этот.

Джоннет просиял, взяв вещь.

– Андрол, ну ты даёшь! Я и не думал, что кто-то заметил. Это глупо, я знаю, но... – Он улыбнулся ещё шире и побежал к росшему неподалёку дереву, возле которого были сложены кое-какие вещи, включая его лук. Двуреченцам нравилось иметь лук под рукой.

Джоннет вернулся, прилаживая тетиву. Он надел нарукавник.

– Впору, просто мечта! – воскликнул он, и Андрол понял, что тоже улыбается. Мелочи – как же много они могут значить.

Джоннет прицелился и выпустил стрелу; та взмыла в воздух, а тетива резко щёлкнула по нарукавнику. Стрела улетела далеко – она вонзилась в дерево на холме на расстоянии более чем в двести шагов.

Канлер присвистнул.