Башни полуночи

Вращая ашандарей со всей силой, Мэт атаковал, оставляя вокруг себя вихрь дыма. Голам пытался его ударить, но Мэт выпустил одной рукой копьё и метнул медальон с руки словно кинжал, целясь в лицо твари. Она взвыла и отступила назад. Её лицо было обожжено и дымилось. Мэт шагнул вперёд и впечатал упавший на пол медальон пяткой ашандарея в пол. Подцепив его, он вновь послал лисью голову в лицо твари.

Он начал наступать, рубанув ашандареем, и несколько пальцев твари улетели в сторону. Конечно, у твари не было крови, и она, похоже, не испытывала боли от обычной раны, но это её немного задержит.

Зашипев, голам выпрямился с горящими от гнева глазами. Тварь больше не улыбалась. Она рванула вперёд, превратившись в размытое пятно, но Мэт крутнулся и рубанул противника по груди, вспоров рубашку песочного цвета. Затем он хлестнул вторым медальоном по пальцам голама, которыми тот вцепился в руку Мэта, вспоров на ней кожу, и забрызгав стену холла кровью.

Мэт удовлетворённо хмыкнул. Голам взвыл, отпрыгнул назад в горящий коридор. От жара и напряжения сил Мэт покрылся потом. Ему не справиться с этим чудовищем. Долго ему не продержаться. Но это и не важно. Он заставил себя последовать за голамом, быстро вращая ашандарей перед собой, так что он превратился в размытый круг. Он снова ударил тварь плашмя – медальоном. Едва тварь оправилась от удара, он метнул второй медальон ей прямо в лицо, заставив пригнуться. В тот же миг он пнул третий предмет, попав созданию в шею.

Вновь ухватившись двумя руками за древко ашандарея, он стал вращать его, оставляя в воздухе дымный след – древко оружия обуглилось и дымилось. Он понял, что выкрикивает слова на Древнем Наречье:

– Аль дивал! Аль кисерай! Аль машиф! – «Во имя Света, Славы и Любви»!

Рыча и отбиваясь, голам отступал. Тварь оглянулась, видимо заметив что-то за спиной, но Мэт вновь атаковал, отвлекая его внимание на себя.

– Тай’дайшар! – «Истинная Кровь Битвы»!

Мэт оттеснил тварь к дверному проёму, расположенному в конце холла. Комната, лежащая за ним, была погружена в полную темноту. На внутренних стенах не отражались даже отсветы пожара.

– Карай маншимайя Тайлин. Карай ан маншимайя Налесин. Карай ан маншимайя айенд’ан! – «Благословляю своё оружие в память о Тайлин. Благословляю своё оружие в память о Налесине. Благословляю своё оружие в память обо всех павших».

Это был клич мести.

Голам отступил в тёмную комнату спиной вперёд. Очутившись на белом, словно кость, полу, он глянул под ноги.

Сделав глубокий вдох, в заключительном всплеске сил, Мэт нырнул сквозь дверной проём и врезал обугленным концом копья сбоку по голове твари. Вокруг её лица взметнулся сноп искр и сажи. Существо выругалось и отступило вправо.

И тут же оказалось прямо на краю платформы, висящей над бескрайней пустотой. В ярости голам зашипел – вися в воздухе одной ногой и балансируя на другой.

С этой стороны дверной проём оказался светящимся и ярко-белым – так светились края врат Скольжения.

– Не знаю, можешь ли ты сдохнуть, – тихо произнёс Мэт. – Но во имя Света, надеюсь, что нет. – Он занёс ногу и толкнул голама в спину, сбросив с платформы. Падая, тот перевернулся в воздухе, с ужасом глядя вверх на Мэта.

– Надеюсь, ты не сдохнешь, – повторил Мэт, – потому что мне нравится думать о том, что ты, никчёмное отродье козьего помёта, обречён вечно лететь сквозь эту темноту. – Мэт плюнул вслед падающей твари кровью из разбитой губы. Плевок вслед за голамом растворился в разлившейся внизу черноте.

Рядом с Мэтом появилась Сумеко. У полной женщины из Родни были длинные тёмные волосы; весь её вид говорил о том, что ей не нравится подчиняться чужим приказам. Хотя подобный вид бывает почти у всех женщин. Она стояла прямо за вратами, чуть сбоку, чтобы не быть замеченной из холла. Её присутствие было необходимо, чтобы поддерживать белую платформу, которая по форме была похожа на огромную книгу. Сумеко вскинула бровь.

– Спасибо за врата, – обратился к ней Мэт, положив ашандарей на плечо. От копья всё ещё шла лёгкая струйка дыма. Ей пришлось создать врата во дворце, потом переместиться сюда и открыть врата в холл дома. Поскольку само плетение было создано во дворце, они надеялись, что голам не сумеет почувствовать, как женщина направляет.

Сумеко фыркнула. Вместе они вышли через врата внутрь здания. Несколько бойцов Отряда спешно тушили пожар. Едва врата закрылись, Талманес бросился к Мэту в сопровождении другой женщины из Родни – Джулании.

– Вы уверены, что темнота продолжается вечно? – спросил у них Мэт. Джулания была пухленькой, симпатичной женщиной, которая великолепно подошла бы к колену Мэта. И белые прядки в волосах вовсе не отвлекали от её миловидности.

– Насколько мы можем сказать, так и есть, – ответила Сумеко. – Всё едва не сорвалось, Мэтрим Коутон. Тварь вовсе не удивилась, увидев врата. Полагаю, она всё-таки их учуяла.

– И всё же удалось спихнуть её с платформы, – ответил Мэт.

– Едва-едва. Тебе нужно было позволить нам с нею справиться.