Башни немецкого замка

– Господи Иисусе, да отвяжитесь вы от несчастной девушки! – раздраженно воскликнула старуха. – Вы ее в чем-то подозреваете? Станка – невинное дитя, ей двадцать лет, а по развитию – двенадцать. Она навсегда останется ребенком. У девочки уникальная чувствительность, прекрасная зрительная память. Она любит природу, растения и животных, прекрасно ориентируется в этой местности. Станка собирает травы, делает из них настои, заваривает чай. Только она знает, что надо смешать, чтобы получилось то или иное лечебное средство. Не надо ее подозревать. Не мешайте ей. Девочка не делает ничего предосудительного. Уж поверьте мне. Станка просто собирает травы.

– Ночами? – уточнил Вадим.

– Да, ночами. За два часа до рассвета.

Вопрос «почему» застрял в зубах майора и не прозвучал.

– Не надо демонстрировать свое невежество, молодой человек. – Старуха смотрела на него с вызовом. – У нас нет врачей, мы лечим свои многочисленные болезни тем, что делает Станка. Как видите, мы живы и еще способны выполнять свои обязанности. Но зачем я вам об этом рассказываю?

«Так эта девчонка… она еще и врач», – подумал Злобин.

– Станка не только собирает лекарственные растения, – продолжала старуха. – Она плетет из соломы предметы обихода, коврики, салфетки, делает фигурки и маски. Это ей очень помогает в жизни. Вы же видите, какая она. Пообещайте, что ничего не сделаете Станке. – Старуха сменила тон, теперь она просила и даже умоляла.

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал Вадим. – Никто не тронет вашу целительницу и рукодельницу. Вы разрешите мне пройти?

На кухне потрескивала печь. Это было самое чистое помещение в замке. Прислуга следила за гигиеной, регулярно счищала нагар с конфорок, мыла посуду. В углу стояли баки с чистой водой. На печи бурлила вода в алюминиевой кастрюле, рядом пыхтел пухлый чугунок. Умирать от голода обитатели этого славного местечка пока не собирались.

Горничная чистила картошку кухонным ножом. Станка деревянной лопаткой помешивала содержимое чугунка. Они повернули головы, взглянули на майора и застыли. Мирэла инстинктивно стиснула рукоятку ножа. Симпатичная мордашка Станки сделалась пятнистой.

– Прошу прощения, дамы, – пробормотал Вадим. – Дежурная проверка.

По-русски местные женщины не понимали, ориентировались по интонации. Грозные нотки в голосе русского офицера не звучали. Станка втянула голову в плечи, отвела взгляд. Рука девчонки дрогнула. Пена выплеснулась на поверхность печи, зашипела. Станка схватила тряпку, выронила свою лопатку. Мордашка ее сморщилась. Она чуть не заплакала. В лесу эта барышня чувствовала себя куда лучше.

Горничная бросила майору что-то резкое. Видимо, она требовала выйти, не таскать грязь.

Поведение прислуги как-то неуловимо менялось. Люди поняли, что незваные гости не собираются расстреливать их или сгонять с насиженного места. После этого они стали смелеть, демонстрировали высокомерие. Станка по ночам бродила по лесу. Старая Стефания в отсутствие оперативников посещала анфиладу и могла что-то найти. Руки у нее прошлой ночью были свободны, но это ни о чем не говорило. Мирэла исподлобья следила за советским офицером. Все, что она при этом думала, хорошо читалось на ее лице.

«Замуж ей надо, – подумал Вадим. – Впрочем, кто такую возьмет? Если только Дракула».

Напряжение висело в воздухе. Советские люди, прекрасно знающие, что делать с вооруженным врагом, терялись в общении с мирными жителями освобожденных стран. Иногда им казалось, что тем не нужно никакого освобождения.

Непринужденного общения не получилось.

Майор снял с полки тяжелый чайник, наполнил водой и пристроил на краю плиты. Горячий чай советским людям был точно не противопоказан.

– Следите за ним, – приказал Вадим женщинам. – Закипит, снимите с огня. Сделайте чай. Вы меня понимаете? Самый обычный чай, без всяких снадобий и приправ.

Когда он вышел из кухни, спина его чесалась и зудела. Взгляд Мирэлы царапал кожу.

В холле к майору подлетел всклокоченный лейтенант Маркин, доложил, что ночь прошла без происшествий, взвод выполняет поставленную задачу, только вот с продуктами назревает катастрофа. Сухой паек был выдан на два дня. Начальство не думало, что офицерам контрразведки и красноармейцам придется задержаться в замке. Продукты, хранившиеся в вещмешках погибших бойцов, были распределены по голодным ртам, но этого хватит ненадолго.

– Будем добывать подножный корм, лейтенант, – без тени шутки проговорил Вадим. – Это не самое страшное. Наши предки так поступали и жили на свете очень подолгу, аж до тридцати лет. Помогите гражданским принести воды, заодно проверьте запасы картошки в замке. Поройтесь в кладовках, только не грубо. Возможно, там есть овощи. Выдели людей из отдыхающей смены, пусть займутся кухней. Будет шипеть прислуга, игнорируйте. Если сильно вопить начнут, разрешаю пригрозить продразверсткой. В ближайшие пятнадцать минут провести обыск в помещениях прислуги. Ведите себя культурно, но осмотрите все – мебель, вещи, потайные уголки. Пусть думают, что хотят. Не нравится мне, что они в ночное время чувствуют себя совершенно свободными.