Багровая смерть

— Если вы знали, что она ночная ведьма, почему не отнеслись к ней со всей строгостью ваших законов? — спросила я.

— Насколько нам известно, она никого не убивала, поэтому не подпадает под наши законы.

— Ты все это время знал, что она существует? — уточнила я.

— Ты спрашиваешь, знал ли я, что здесь есть вампиры, и умолчал ли я об этом?

— Я спросила ровно то, о чем хотела узнать.

— Я не знал, что она существует. Я не знал, что здесь есть вампиры, пока ты не сказала другим офицерам. Они рассказали мне, а я спросил тетушку Ним. Тогда она сказала мне правду.

— Я ничего не скрывала от тебя, племянник, — парировала тетушка Ним. — Ты никогда не спрашивал меня, есть ли вампиры в Ирландии.

— Несколько недель я распинался перед тобой по поводу вампиров, которых здесь якобы нет, но ты ничего не сказала^[18].

— Сколько осуждения. Тебе повезло, что ты и вправду мой племянник, ведь если бы ты им не был, подобная критика в наш адрес могла бы оставить тебя беззащитным перед лицом нужды в магии.

— Это угроза, тетушка Ним?

— Всего лишь правда, племянник.

— А Нолану известно, что ты на самом деле частично фейри? — поинтересовалась я.

— Известно, — ответил Фланнери.

— Но остальные в команде не знают, так?

— Блейк, а другие маршалы, с которыми ты работаешь, знают все твои секреты?

Мы с Фланнери долго пялились друг на друга, затем я покачала головой.

— Я бы попросил тебя сохранить мой, — попросил он.

— Это честь для меня, что ты нам доверился.

— Тетушка сказала, что тебе нужно знать. В этом она похожа на большинство фейри: они будут хранить секрет до тех пор, пока не захотят поделиться им, но если она говорит, что нужно что-то сделать, то это, как правило, важно.

— Я должна была увидеть тебя, Анита, тебя и всех твоих… мужчин, — подала голос тетушка Ним.

Я не была уверена, что мне понравилось, как она замялась на последнем слове, но решила забить. Я не стала давить, потому что не знала, какое слово она проглотила, и у меня все еще были секреты от Фланнери и остальных полицейских, с которыми я работала, не считая, пожалуй, Эдуарда. Не знаю, остались ли у меня тайны или хоть что-то важное, чего бы он не знал.

— Почему так важно было нас увидеть? — не поняла я.

— Когда ты вошла в наш паб, то ощутила гнев.

— Ага.

— Оглянись вокруг и попробуй почувствовать.

Это было странное предложение, и все же я осмотрела паб, стараясь почувствовать враждебность, но ее там не было. Люди за столами стали более расслабленными. Пара человек даже улыбнулись мне. Я кивнула и улыбнулась в ответ, потому что мы пришли сюда за информацией. Люди охотнее сотрудничают, если вы им нравитесь или, по крайней мере, не бесите их. Улыбка может послужить подспорьем в этом деле.

Тетушка Ним подозвала одного из мужчин, который улыбался. Он подошел к нашему столу с шляпой в руках. У него были темные, почти черные волосы, карие глаза и кожа, которая могла бы загореть, если бы ей дали такой шанс. Он был очень похож на Фланнери и Морта, хотя его волосы были гораздо длиннее — они доставали до плеч.

— Это Слэйн. Он может принести вам послание или помощь от меня.

Мужчина вновь улыбнулся и слегка кивнул. Его волосы качнулись вперед и я заметила что-то под ними. Я моргнула и оставила эту мысль при себе, потому что, во-первых, не была уверена в том, что увидела, а во-вторых — это не мое дело, замечать, что там у кого-то с ушами. У всех нас есть физические недостатки. К тому же, мой отец учил меня не тыкать в людей пальцем и не вопить: «У тебя уши висят, как у гончей».

— Все в порядке, — произнес он, и его голос просто сочился акцентом — такого мы здесь еще не слышали. — Тетушка Ним велит доверять вам, что мы и делаем. — По крайней мере, я услышала именно это. Потом уточню у Фланнери.

Слэйн откинул свои волосы назад и продемонстрировал, что его уши действительно были как длинные и шелковистые собачьи ушки. Цвета они были как у бигля — коричневые с белым, но длиннее и по форме скорее как у кунхаунда или, может, еще более длинноухого бассета.

— Клевые, — оценила я.

— Мне неизвестно это слово, — смутился он.

— Здоровские, симпатичные, интересные. Они кажутся шелковистыми, — озвучила свою мысль я, потому что у меня произошел социально-неловкий момент. В каждой стране свой сленг, и в языке тоже. Я должна была помнить, что слово «клевый» здесь не в моде. Черт, да оно и дома не в моде.

Он улыбнулся шире, довольный комплиментом.

— Из-за них я почти всегда ношу шляпу в помещениях. Это помогает скрывать их под волосами, потому что большинство женщин не находят их… клевыми.

— А зря, — пожала плечами я и, увидев озадаченность на его лице, пояснила: — Если они не понимают, что особенности — это интересно, а не плохо, то сами виноваты, потому что из-за этих особенностей они упускают шанс узнать вас. — Я в очередной раз поняла, что вербально выкапываюсь из ямы, в которую сама же себя загнала из-за своих эмоций, но, по крайней мере, я выкапываюсь, а не зарываюсь в нее еще глубже.

— Чудесная мысль, — похвалила меня Ним. — Однако в тебе не больше человеческого, чем в моих потомках, так что широта взглядов от тебя вполне ожидаема.