Автострада запредельности

— Да нет, отчет вполне правильный… по сути. Я только возражаю против его оригинальности и литературного стиля.

— В обязанности брата Финча не входит быть оригинальным, ему вменяется в обязанность четко регистрировать факты без пристрастия! — проревел Фитцгор. — А что касается стиля, мне думается, что брат Финч в своей прозе почти сравнялся с Гомером по части блестящего использования эпитетов!

— С кем сравнялся?

— Кто, черт побери, такой Эпитет?

— Во всяком случае, — небрежным тоном продолжал Фитцгор, — ваши возражения не принимаются во внимание.

— Это вам не суд. Я требую, чтобы мои возражения занесли в протокол.

— Пусть будет так, — согласился Фитцгор, — пусть наши протоколы отразят, что брат Маклэйрд возразил против литературного стиля брата Финча или отсутствия такового у брата Финча.

— У меня куда-то пропал долбаный карандаш, — сообщил брат Финч.

Кто-то бросил в него карандашом. Финч, ловко поймав его, разломил на части и швырнул обратно обломки.

— Кто, черт возьми, эти пугала? — не выдержал Сэм.

— Есть новые вопросы? — поинтересовался Фитцгор.

— У меня нарыв на заднице!

— Есть старые вопросы?

— Тот самый нарыв на моей заднице!

Стены бара сотрясались от хохота и воя.

— Предлагаю закрыть собрание! — прокричал кто-то.

— Поскольку никаких новых вопросов не было предложено членами общества, то я хотел бы предложить уважаемому собранию закрыть его, если уважаемое собрание ничего не имеет против.

— В соответствии с правилами регламента, председатель всегда должен ставить на голосование вопрос о закрытии собрания, если предложение о закрытии поступило только от одного члена общества!

— Только не тогда, — огрызнулся Фитцгор, — когда председатель может превратить задницу вышеуказанного члена общества в кровавую кашу в любой момент, когда ему будет удобно!

— Ты поступишь так и с целым эскадроном береговой охраны?

Все дружно пожелали выпить за береговую охрану.

— Эти вопросы могут быть улажены потом, но что касается насущных моментов…

— Жду тебя снаружи через пять минут, Фитцгор.

— Почту за честь, — признал Фитцгор, — Как я говорил…

— Ну, только не так, как в прошлый раз. Тогда они так надрались, что не видели друг друга и толком замахнуться не могли.

— Как я уже говорил!.. — проревел Фитцгор. Он прочистил горло и вытер пот со лба рукавом.

— Братья и сестры! — продолжал он спокойным тоном. — Не так уж часто… я хотел сказать, что для нас беспрецедентный случай, что среди нас есть гость… — он сделал паузу для вящего эффекта, видя, что головы присутствующих вертятся в поисках необыкновенной персоны, — …нечасто среди нас появляется лицо такого, можно сказать, вселенского масштаба, но тем не менее оно здесь.

— О ком речь? — спросил кто-то из присутствующих, но все глаза устремились на меня.

— Космострада, — продолжал Фитцгор гнусавым голосом, — изобилует легендами, мифами, фантастическими рассказами, апокрифами и прочей белибердой, большую часть из которых нельзя не то что принимать на веру, но даже близко подпускать к своим ушам.

— У меня такое ощущение, что меня сейчас стошнит, — объявил Сэм.

— Но редчайшим случаем является, когда обычный человек — ну, как мы с вами — получает редчайшую возможность восхитительного наслаждения встречи с героем одной из таких легенд во плоти. Как бы там ни было, такой чести удостоились и мы с вами, братья и сестры. Могу ли осмелиться представить вам — и также прошу, чтобы вы присоединились к моему тосту во здравие великого героя.

— Ты же сам закрыл долбаный бар, ты, дурень!

Фитцгор наполнил свою кружку из ближайшего кувшина.

— Тогда я открываю его снова.

Все подняли кружки.

— Присоединитесь ко мне во здравие этого гиганта из легенд, короля Космострады, человека, который провел машину сквозь бушующие огни нарождающейся Вселенной и выжил, чтобы рассказать вам поразительную повесть…

Он повернулся ко мне.

— Леди и джентльмены, позвольте мне представить вам… ДЖЕЙКА МАКГРОУ!

Глава четвертая

Честно сказать, не помню всего, что творилось той ночью в «Стрижающем мече». Знаю, что дикое количество алкоголя проникло каким-то образом в мой организм и события в моем восприятии стали, как бы это получше выразиться… вот-вот, расплывчатыми. Фитцгор и его соотечественники оказались замечательными собутыльниками! Просто великолепными собутыльниками! Они поставили всем выпивку. Потом мы всем поставили выпивку. Потом все купили всем еще по кружечке. И только тогда началась серьезная пьянка. В какой-то момент в моем поле зрения очутилась кружка пива высотой в три ладони. Они называли ее громовой чашей Бробдингнега [3]. Я ее выпил.