Август без императора

Иное дело торговля смертоносной военной тех­никой — этого ничто не может оправдать. Проданные им танки и винтовки будут калечить и убивать ни в чем не повинных людей на улицах городов и в джунглях Юго-Восточной Азин! Мысль об этом тер­зала Исимори.

Духовные муки еше больше сблизили его с Кёко Эми. После возвращения в Токио они стали часто встречаться, сделались близки. Их скорая свадьба считалась делом решенным, хотя ни он, ни она не говорили об этом вслух.

Отец Кёко - Тамэитиро Эми — служил в Штабе сухопутных сил. До войны он закончил военную академию, после войны поступил на службу в ’’силы самообороны” и дослужился до звания бригадного генерала. Исимори понимал, какая это мощная организация — Штаб ’’сил самообороны”. В довоенной Японии были военное министерство и министерство морского флота, Генеральные штабы сухопутной армии и флота. Теперь всем — и органи­зацией армии и управлением войсками — ведает Штаб ’’сил самообороны”. И тем не менее Исимори не знал и не желал знать, чем занимается отец Кёко. Да и сама Кёко Эми, судя по всему, тоже почти ничего не знала о работе отца.

Беда пришла неожиданно — Кёко Эми исчезла. Кёко — единственная дочь — жила вместе с роди­телями в районе Накано. В тот день сразу же после окончания рабочего дня Кёко вышла из конторы, которая находилась в Маруноути^[1] и направилась в испанский ресторан в Роппонги на свидание с Иси­мори, но до ресторана так и не дошла. Не дождав­шись Кёко, Исимори позвонил ей домой. Было уже совсем поздно, но и дома ее не оказалось.

На следующий день Кёко не пришла в контору. Не позвонила, не написала и домашним. Стало ясно, что с девушкой что-то случилось.

Попала в аварию?

Вместе с родителями Кёко Исимори обращался в полицию, даже пытался сам искать ее. Выяснить удалось немногое. Подруга рассказала, что на улице, выйдя из здания компании, Кёко сказала, что едет в Роппонги, и, попрощавшись, направилась к стан­ции метро Отэмати, чтобы сесть на линию Мару­ноути.

Иначе как загадочным это исчезновение назвать было нельзя. Его просто невозможно было объяс­нить — кроме Исимори, поклонников у Кёко не было, проблем на службе и дома не возникало. Она не оставила даже записки. Случилось все это пять лет назад, девятнадцатого февраля. В тот день выпал такой редкий в Токио снег...

Однажды, летним вечером, спустя полгода после исчезновения Кёко, ее отец — Тамэитиро — пригла­сил Исимори к себе домой.

Потягивая пиво, Тамэитиро как бы между про­чим сообщил Исимори, что уходит из ’’сил самообо­роны” и возвращается на родину — в Нагою.

Исимори был удивлен неожиданной отставкой Тамэитиро — тому еще оставалось более пяти лет до предельного возраста, однако Тамэитиро предпочел не упоминать о причинах.

Они молча пили пиво, закусывая стручками бо­бов, и, когда Исимори уже собрался уходить, Тамэ­итиро вдруг сказал, низко склонив голову: ”3а дочь меня простите и забудьте о ней!”

В самой глубине глаз Тамэитиро — этого человека с суровым лицом верного долгу самурая — Исимори поймал затаенную боль. После исчезнове­ния единственной дочери он сильно сдал, лицо его прорезали глубокие морщины, выдававшие стра­дания и усталость.

”Не связана ли преждевременная отставка с ис­чезновением Кёко?” — осенило Исимори, и он решился спросить об этом.

— Нет! — отрицательно качнул головой Тамэитиро и задумался. — Просто мы хотим спокойно провести остаток дней на родине. Кёко мы не будем больше разыскивать. В конце концов, ей уже двад­цать три года. Она не в том возрасте, когда по своей воле делают глупости...

Из этих последних слов, вырвавшихся у старого служаки, Исимори заключил, что ему стало извест­но что-то о дочери. Исимори почувствовал это ско­рее интуитивно, никаких оснований для уверенно­сти у него не было, но он не осмелился выпытывать дальше — его остановило выражение лица Тамэи- тиро, говорившее, что больше он не произнесет ни слова.

Вскоре супруги Эми уехали к себе в Нагою. Люди аккуратные, они не забывали присылать традицион­ные открытки, в которых выражали сожаление по поводу наступления летней жары или поздравляли с Новым годом, но — ни строчки о дочери...

Они писали лишь, что благодаря протекции старого приятеля Тамэитиро удалось устроиться на работу в небольшую транспортную контору или что в свободное время он занимается сочинением хайку^[2].

Постепенно Исимори потерял надежду разыскать Кёко, но боль, причиненная ее необъяснимым ис­чезновением, не затихла со временем, а, напротив, становилась все острее и острее.

Жизнь стремительно рушилась, теряла свой смысл — он сознавал это.

Из-за скандала в баре на Гиндзе, где он поколо­тил управляющего ”Тоёва сангё” — фирмы, произ­водящей оружие, — Исимори пришлось распрощать­ся с ”Ицуи сёдзи”. Возможно, это был своего рода психологический взрыв, протест против жизненных невзгод...