Ave commune!

Выходя за пределы зелёной зоны, Давиан понял, что всё – равенство, идейные дома и хвалебные молитвенные песнопения это один марш, один карнавал, который накрыт полотнищем кровавого цвета – цветом человеконенавистнической идеологии, уничтожившей души миллионов людей, как кажется Давиану. Всё – огромное представление, развёрнутое для того, чтобы занять непытливые ума партийцев, существующее только для того, чтобы Директория Коммун смогла продолжать существование и держать в повиновении население целой страны.

Но юноше сейчас не до размышлений про то, что всё существует по воле Партии, для неё и нет ничего без неё. Он вышел к большому зданию, в виде коробки, у входа которого свисают два кроваво-алых стяга, на коих белыми нитями вышит образ старого человека, у него густая борода и пожилое лицо, умудрённое опытом.

Подойдя к железной двери, находящейся за оградкой, Давиан отдал три поясных поклона, вздёргивая руку к небу и приговаривая:

– О, первореволюционере Маркс, будь милостив к последователям твоим.

Снова рука со сжатым кулаком поднимается в небо, и звучат слова:

– Коммунизма пророки, смилуйтесь над нами маловерными и даруйте благодать равенства.

Ещё раз рука обращается к небу и Давиан говорит:

– Ниспошли гнев свой, на врагов наших, погрязших в классах и неравенстве, дух коммунистической бытности.

Дверь отворилась, и Давиан прошёл вовнутрь, не успев разглядеть и малейшей детали залы.

– Охо-хох! – тут же ему навстречу кинулся большой мужчина, перегородив собой всякий обзор на то, что за дверями, но Давиан смог выцепить образы помещения.

Тут же юноша был заключён в тёплые объятия грузного мужчины, который моментально отпрянул от него, едва-едва ощутив холодок, и парень смог оглянуться. Гобелены и картины с одним лицом старого мужчины, а на столах и витринах выставлены статуи и бюсты одного человека. Всюду и везде виднеются полотна, на которых чёрными буквами написаны призывы к свержению мировой буржуазии, и цитаты многоуважаемого философа древности. А посреди залы возвышается на пьедестале книга, обтянутая бархатной обложкой, на которой виднеется надпись «Капитал. Разрушительное послание».

Давиан вспомнил, что первые книги, повествующие о свержении тиранов и призывы к социальной справедливости, зовут Ветхим Первокнижием, труды Маркса – «Посланием». Работы остальных слуг коммунизма, собранные из всех времён и эпох стали именовать «Посланиями пророков коммунизма», а современные доктрины Директории провозгласили «Обновленный Завет». И четыре части, собранных в одну книгу, провозгласили «Коммунарией» или Великим Писанием Коммунизма.

– Ну что, будем готовиться к торжеству?

– К какому?

– Ты разве не знаешь? – удивлённо поднял брови Сим. – У нас готовится такой грандиозный фестиваль, а ты о нём ничего не знаешь?

– Как ничего, – решил оправдаться Давиан, опустив взгляд к земле. – Слышал, что в этот день все партийцы Сверхулья празднуют начало Великой Коммунистической Революции, которая длится по сей день.

– О, юноша, – голос Сима Давиану показался тяжёлым и холодным. – Это не просто празднество, но великое событие. Пойдём в Комнату Равных, и я тебе расскажу.

– Давайте.

Через пару минут Давиан и им сидели за небольшим столиком, пол под ними – серо-чёрное разнообразие плитки, стены отделаны в стиле творческих коммун, а вместо окон тут большие вытянутые светопанели, ставшие истоком для лунного освещение, бьющее по глазам сильной тусклостью.

Под лучами холодного света лицо Сима для Давиана показалось устрашающе-бледно-мертвенным, все морщины исчезли, рождая темень на лице, отчего часть лица исчезла в темноте. Он по пути сюда прихватил бутылку пива и сейчас откупорил её, поднеся к губам и жадно отпивая, предварительно спросив:

– Так, на чём мы остановились?

– Вы хотели рассказать о Революции и о её значении. А так же, зачем вы вызывали меня?

– Хочешь? – протянул пиво Сим Давиану.

– Нет, – поморщился юноша. – Лучше, ваш рассказ.

– Да-да. Представь себе великое празднество, где есть только равные и их ликование подобно грому ненависти для тех, кто не разделяет нашего великого учения, представь себе миллионы голосов, которые в один момент провозглашают только одну истину и говорят с самой идеей?

– Так проходит фестиваль? – спросил Давиан, постукивая пальцами по столу. – Моя роль, тут какова?

– О, видимо ты не понял. Великая Коммунистическая Революция – это апофеоз марша, который мы идём каждый год. Ведь всё наше равенство и хвала коммунизму это просто так? Разве весь труд и все удовольствия, взятые от мира это просто так? Нет, это великий путь, марш человеческого желания, который находит свой результат в праздновании начала Великой Коммунистической Революции, поскольку она положила начало нашей свободе и всем благам и ею всё кончится.