Атомный конструктор №1

Что ж, в таком прозвище был резон — Фишман стал фактическим прародителем того зарядного КБ-1, которое быстро превратилось в мощный научно-инженерный «комбинат». При Фишмане из сектора 05 выделились в самостоятельные подразделения научно-исследовательский комплекс, НИК — сектор 15 под руководством Ю.Г. Карпова и технологический сектор 07 под руководством г. Г. Савкина. Еще позднее от сектора 05 «отпочковался» 17-й сектор С.Н. Воронина, за которым были закреплены конструкторские работы по термоядерным зарядам.

Наконец, развитие направления по газовым источникам привело к образованию 19-го сектора, в судьбе которого особую роль сыграл именно Фишман. Был создан самостоятельный отдел 34, курирующий вопросы войсковой эксплуатации и серийного производства зарядов.

За Фишманом также оставались связи как с КБ-2, так и с внешними смежниками: разработчиками носителей и головных частей, «серийщиками», материаловедами, военными…

НЕСМОТРЯ на серьезную реорганизацию КБ-11, казалось бы, предвещающую новый качественный рывок, рубеж 50-х — 60-х годов характеризовался временным спадом ядерной оружейной работы. И — прежде всего — в ее испытательной части. Политические амбиции Хрущева, намного превышающие его способность мыслить здраво и системно, привели к попыткам Советского Союза снизить роль ядерного оружия в мировой политике, хотя было ясно — ведущие державы Запада от него не откажутся.

С другой стороны, уже тогда можно было понять, что мощный ядерный статус СССР окажет огромное сдерживающее влияние на потенциальную агрессивность Запада. Советский Союз дальновидно выдвигал идеи мирного сосуществования, но именно ракетно-ядерные вооружения СССР наилучшим образом обеспечили бы этот режим в военно-политическом отношении. Можно было бы сократить расходы и на обычные Вооруженные Силы.

К сожалению, политика тех лет оказалась непоследовательной. Исследования и опытные работы по ракетным носителям — в том числе и межконтинентальным — возрастали, а в ядерных работах произошло иное.

23 февраля 1958 года на полигоне Военно-морского флота «700» на Новой Земле был испытан перспективный термоядерный заряд второго поколения, а 21 марта — боевой заряд для ракеты Р-12 и крылатых ракет П-5 и П-6. Но уже 31 марта 1958 года Советский Союз объявил о введении одностороннего моратория на ядерные испытания.

Если бы США, Англия и Франция поддержали советскую инициативу, то это вряд ли привело бы к отказу от ядерного оружия, но могло бы обеспечить минимизацию ядерных вооружений и, главное, сдержанность в их совершенствовании.

Задним числом можно сказать, что к весне 1958 года мы имели, собственно, лишь один экспериментальный термоядерный заряд крупного мегатонного класса — изделие «49». И советский мораторий 1958 года сегодня нельзя оценивать как лишь положительную инициативу! Тут далеко не все было продумано, но высшее военно-политическое руководство целесообразность моратория с ядерщиками не обсуждало. А зря!

Так или иначе, реальная «ядерная» хронология 1958 года была следующей.

31 марта начался односторонний мораторий СССР.

Апрель. США и Англия приступили к выполнению программ по совершенствованию своего оружия, предусматривающих крупную серию испытаний. До конца 1958 года США довели суммарное количество своих испытаний до 194, а Англия до пяти. (Для сравнения: СССР до конца марта 1958 года провел 62 испытания).

Октябрь. СССР, не нашедший поддержку со стороны США и Англии, выходит из моратория, заявив о своем праве на проведение испытаний в количестве, равном общей программе США и Англии.

Октябрь-ноябрь… В СССР начата серия собственных испытаний. В октябре только на Северном полигоне было поведено 17 испытаний в интересах ядерного боевого оснащения баллистических ракет.

Ноябрь 1958 года. Вновь объявлен советский мораторий, длившийся до сентября 1961 года и поддержанный на этот раз США и Англией.

Срыв Парижской встречи в верхах, спровоцированный разведывательным полетом Фрэнсиса Пауэрса над территорией СССР на стратегическом высотном самолете-разведчике Ц-2, и резкий дисбаланс в ядерных вооружениях США и СССР привели к возобновлению натурных полигонных опытов в СССР.

ВРЕМЕННАЯ «испытательная» заминка имела, впрочем, и свои положительные стороны, несмотря на то, что для теоретиков она означала утрату главного способа аттестации их теоретических расчетов. Тем не менее, за время моратория теоретики смогли даже повысить качество своего понимания физических основ работы зарядов. Юлий Борисович Харитон говорил, что иногда полезно остановиться, оглянуться назад и уж затем более уверенно идти вперед.