Атомный конструктор №1

Однако при всех его несомненных достоинствах и заслугах, Евгений Аркадьевич был, как уже не раз подчеркивалось, ученым-газодинамиком, к делам непосредственно конструирования мало причастным. Тем не менее, было решено, что интересам дела наиболее отвечает руководящая «связка» зарядного КБ-1 из газодинамика, тесно связанного с экспериментальной отработкой принятых конструкторских решений, и «чистого» конструктора. Приоритет оставили при этом за газодинамиком Негиным.

Негин выделялся среди других ученых не только способностями, но и пониманием многих конструкторских проблем. Но хотя за «чистым», «природным» конструктором Фишманом формально оставили «вторую скрипку», с учетом реального положения вещей все вопросы конструирования вел Давид Абрамович. И несколько десятилетий развития зарядного КБ-1 ВНИИЭФ можно без особых преувеличений назвать «конструкторской эпохой Фишмана».

Ни скрытого антагонизма, ни соперничества, ни неприязни между Главным и его Первым заместителем не замечалось — это надо сказать со всей определенностью. В разное время поговаривали, правда, разное, и после смерти обоих обращали внимание на то, что на мемориальных досках на стене внииэфовского «Белого дома» — здания № 87/1, где размещается конструкторский комплекс КБ-1, Негин и Фишман смотрят в разные стороны. Но это уже — скорее из сферы небывавшего, выдаваемого за действительное…

Во-первых, обоих связывала не только общность дела, но и та героическая, без преувеличений, и историческая — опять-таки, без преувеличений — эпоха первых атомных работ, среди творцов которой были и Негин, и Фишман.

Во-вторых, оба были крупными, нестандартными и не всякому открывающимися личностями, а друг друга знали хорошо и поэтому высоко друг друга ценили.

И, наконец, Негин не мог не понимать всю ценность Фишмана во главе непосредственно конструкторского коллектива. Поэтому жили и работали они вполне слаженно, семьями выезжали в лес по грибы или просто на отдых. Друг к другу относились уважительно и даже с почтением.

Крупный оружейник-газодинамик Леонид Михайлович Тимонин приехал на «Объект» осенью 1950 года. Это было время первопроходцев, пионеров — всего год назад в Казахстане испытали РДС-1. Тимонин был зачислен в группу одного из участников того исторического испытания В.И. Жучихина и довольно скоро услышал фамилию Фишмана как одного из ведущих конструкторов — разработчиков ядерных зарядов.

Через много лет Тимонин напишет:

«…когда летом 1953 года я приехал на полигон в Семипалатинск и узнал там названия некоторых производственных зданий и их расшифровку: ВИА— Владимир Иванович Алферов, МАЯ — Мальский Анатолий Яковлевич, ДАФ— Давид Абрамович Фишман, я понял, что Фишман завоевал себе уже весьма громкое имя.

В 1959 году были созданы КБ-1 и КБ-2. Главным конструктором по разработке зарядов стал Евгений Аркадьевич Негин, а его 1-м заместителем — Давид Абрамович.

Это был великолепный дуэт руководителей: с одной стороны Негин — теоретик, газодинамик, досконально знающий физику и газодинамику зарядов, с другой — Фишман, блестящий конструктор, имеющий свою принципиальную позицию по вопросам конструирования зарядов.

Именно на этой должности в полной мере раскрылся талант «ДАФ» как крупного ученого, возглавившего свою школу конструкторов, разработки которой были оптимальными с точки зрения теоретиков, газодинамиков, технологов, производства и заказчика.

У нас, газодинамиков, всегда были очень тесные контакты с конструкторами, поскольку результаты всех наших новых разработок и исследований внедрялись в заряды усилиями конструкторов. «ДАФ» был тем началом, которое объединяло нас. У него мы искали решения на многие возникающие вопросы.

За глаза мы его ласково называли «Папа Фишман»…»