Атомный конструктор №1

В своей среде смеялись: если нарисовал на бумаге окружность — это гриф «секретно», а если две — «совершенно секретно». Но пусть никто не подумает, что привычка к «режимным» ограничениям порождала угрюмость, недоверие и т. п. Наоборот — смеялись оружейники часто, всегда были горазды на умное, острое словцо, на изобретательную шутку. Шло это не от необходимости нервной разрядки, а от духовного здоровья, от высокой внутренней стабильности людей, сообща делающих важное государственное дело.

Глава 6 Состоявшиеся моратории и несостоявшийся Главный

СЕДЬМОГО ноября 1957 года исполнялось 40 лет со дня Великой Октябрьской социалистической революции. И коль Давид Абрамович был ровесником Октября, годы его личных юбилеев совпадали с годом государственного юбилея. Тогда таким совпадением гордились, да и было чем! Тому, кто родился в 1917 году, выпала на долю хотя и непростая, нелегкая, но мощная и увлекательная по своему нравственному и историческому наполнению эпоха.

Итак, в 1957 году не только Октябрьской революции, но и Фишману исполнилось 40 лет. Конечно, это событие было отмечено соответственно. Было застолье, были гости, были поздравления.

А кто сидел за столом в коттедже Фишмана? Кто делил с ним праздничные хлеб и соль?

В его старых бумагах сохранился загадочный обветшавший серый листик — последняя обложка обычной ученической тетради, выпущенной в III квартале 1957 года, то есть — не ранее июля, уже после личного 40-летнего юбилея Фишмана, прошедшего в феврале.

На листике — только список фамилий, записанный, к слову, рукой не Давида Абрамовича. Но это — явно список гостей семьи Фишманов, собранных по какому-то весьма не рядовому случаю (против некоторых фамилий стоит цифра «1», против некоторых — «2», что надо понимать так: один гость придет, или — вместе с женой). Правда, общее количество гостей (с женами — около сорока) позволяет предполагать, что застолье организовывалось не дома, а «на стороне», потому что в зале коттеджа Фишманов все вряд ли поместились бы.

Хотя.

Хотя тогда умели — при необходимости — тесниться, не стесняя друг друга. Недаром в русском народе есть пословица: «В тесноте, да не в обиде».

Точно датировать этот список сейчас невозможно, однако по косвенным данным он составлен не ранее сентября 1958 года и не позднее конца 1959 года. Дело в том, что в списке нет Валентина Викентьевича Дубицкого, доброго друга и соседа Фишманов, переведенного в августе 1958 года на Урал в НИИ-1011, зато присутствует Борис Акимович Юрьев, откомандированный в 1959 году в главк министерства.

В 1959 году Давид Абрамович стал лауреатом Ленинской премии. И, возможно, это список пригашаемых лично Фишманом на общий банкет, включая соседей — Сахарова, Зельдовича, Козыревых, Зысиных… Но точно повод сейчас не устанавливается — даже Станислав Николаевич Воронин и Геннадий Александрович Соснин, присутствующие в списке (и оба ныне уже покойные), ничего на сей счет вспомнить не смогли.

Однако список заслуживает того, чтобы его в книге привести. На тетрадной обложке он составлен в «столбик», но здесь я привожу его в строчку. Вначале шли три фамилии: «Харитон, Музруков, Силкин»….

Имя академика Юлия Борисовича Харитона в дополнительной аттестации не нуждается, как и фамилия директора КБ-11 Бориса Глебовича Музрукова.

Александр же Степанович Силкин до середины 50-х годов был начальником политотдела Объекта — аналог в Сарове первого секретаря горкома. Позднее Силкин, не уезжая с «Объекта», стал первым секретарем Кремлевского горкома КПСС («Кремлевского» потому, что он так именовался в партийных документах — по закрытому названию города «Кремлев»; на печатях горкомов партии и комсомола даже в 80-е годы стояло «Кремлевский горком.»).

Итак, первые три — особо почетные гости.

А далее идут: «Соснин — 2; Абрамов — 2; Юрьев — 2; Быструев — 2; Карпов — 2; Галин — 1; Соколов — 1; Воронин — 1; Никитин — 1; Хайненко — 2; Белокуровы — 2; Южаков — 1; Малыхин — 2; Козыревы — 2; Зысины — 2; Зельдович; Сахаров; Григорьев; Петров.»

Без дополнительных пояснений этот список постороннему глазу ничего не говорит, исключая, конечно, имена академиков Сахарова и Зельдовича. Но с соответствующими пояснениями он не только, на мой взгляд, интересен, но и становится документом эпохи!

Лев Александрович Галин — выдающийся ученый-механик (с 1953 года — член-корреспондент АН СССР), переведенный в 1960 году в Институт механики АН СССР. В КБ-11 он работал начальником отдела.

Юрий Аронович Зысин — физик-экспериментатор, доктор физ. — мат. наук (1956 год, в 39 лет), профессор (1958 г.), лауреат Сталинской премии 1953 года и Ленинской 1963 года.

Анатолий Иванович Абрамов, умерший 16 мая 1960 года — в 47 лет, лауреат Сталинской премии 1951 года и Ленинской премии 1958 года, соратник академика М.А. Лаврентьева, одно время работавшего в КБ-11 по совершенно отдельному направлению атомного артиллерийского снаряда. Абрамов, как и Галин, был давним коллегой Фишмана еще со времен РДС-1.