Atem. Том 1

Обогнув неприветливое суровое здание университета, мы потерялись в закоулках узких улиц, оторвавшись от мнимого врага, даже неподозревающего о своем вражеском статусе. Мы, давно не дети, сегодня были ими, играющими со своими воображаемыми персонажами, нарушающими вымышленные правила. Всё, кроме азарта и возбуждения, было иллюзорным. Кому какое дело до того, что мы не соизволили явиться на занятие? Мы даже не входим в список школяров университета. Почему же адреналин неистово колотит в каждой клетке тела? будто о нашем самовольном прогуле непременно доложат строгим родителям. Но мой разум ликовал ещё и оттого, что, очевидно, Дэниэль решила не пойти и на работу, о чём я поинтересовался как бы невзначай, дабы не выдать своего торжества.

— Я пойду, — на моё скромное празднество в костюме жандарма явился чинный ответ, — но позже, — продолжила она, мягко улыбнувшись, скрасив улыбкой безотрадную новость.

— А пока можем спрятаться в моём бункере, — предвидя возможный отказ, всё же рискнул предложить я.

«Нет», естественно «нет». Не вкладывай она в свои бесконечные отказы столь неприлично много дипломатичного такта, я бы давно принял управление игрой на себя. А пока за штурвалом стояла Эли, вполне может быть, понимающая то, что она всего лишь матрос-неумёха, которому дозволено управлять судном только в штиль.

Опаздывая на лекцию, никто из нас не успел позавтракать, поэтому прогуливать занятие мы направились в единственное поблизости открытое заведение — дешёвую закусочную, в которой, в довесок к тошнотворному запаху, паршивому кофе и чаю, продавали бургеры, весьма сомнительного качества. Решив дождаться открытия чего-то «приличного», мы ограничились двумя стаканчиками американо, прихватив их с собой.

— Можем сходить на базар, — выдвинул я очередное предложение.

— На базар? — поперхнувшись кофе, вырвался из Эли хриплый смешок. — Очень романтично, — и осознание неосторожно оброненной фразы пришло к ней после того, как слова уже были произнесены. Сделав победоносный глоток, я поплатился за откровенное ехидство обожжённым языком. Иных слов, способных исправить ситуацию и вернуть ей глупо проигранные очки, не нашлось, и Эли признала своё сокрушительное поражение сбивчивым бурчанием: — Разве ещё говорят «базар»?

— А как говорят? — неприкрыто глумился я над ней.

— Рынок, — вмиг помрачнев, кротко ответила она, не поднимая глаз.

Обхватив её под руку, тогда я попытался найти выход из сложившейся неловкой ситуации, пустившись рассказывать о музыке, над которой мы безвылазно корпели целые выходные.

— Хэллоуин послезавтра, вот поэтому и хочу поставить перед студией тыкву — на потеху нашей музыкальной ребятне.

И это тыквенное проклятие преследовало нас целый день. Первая выбранная нами гигантская двадцатикилограммовая голова раскололась пополам, едва мы покинули базарную площадь. За вторую, чуть меньшую, в качестве компенсации, нам вручили два дополнительных пакета, но и их ручки успешно разорвались, пока мы спускались по каменным ступенькам к главной улице. Звонко треснув и расплескав по тротуару свои оранжевые мозги, тыква укатилась под ноги прохожим, а мы благополучно скрылись с места преступления, не слишком терзаясь угрызениями совести из-за нарушения общественного порядка.

В третий раз, явившись к фургончику фермера, торговавшего сими генетическими великанами, мы наткнулись на полный осуждения взгляд. Объяснив очередную нелепую смерть овоща, мы виновато пожали плечами, извинившись. «Как же так», — не понимая нашей неуклюжести, причитал огорчённый фермер, выбирая новую пузатую жертву и с подозрением поглядывая на нас, как на двух умалишённых. Третья тыква, на десяток килограммов уступающая в размере первой и, для надёжности, укутанная аж в пять пакетов, к счастью, добралась до студии целой и невредимой.

— Всё же затащил, — шепнула Эли, как только мы оказались перед домом, хоть никого никуда я и не «тащил» и вообще не получал удовольствия от подобных насильственных действий.

— Подожди минутку, — положив тыкву на порог, направился я в студию, у двери в которую стоял велосипед Рене.

Полюбопытствовав, с чего вдруг другу вздумалось засесть за пульты в такую рань, учитывая всеобщее вчерашнее желание провести понедельник без музыки и отдохнуть от работы, в ответ я услышал описание похожей ситуации, произошедшей со мной в трамвае. «Как можно отдыхать, когда в голове кишмя кишат идеи». — Потянулся он за гитарой, кстати, было бы неплохо и мне записать недавно снизошедшую мелодию. — «А ты чего?» — спросил он, не отрываясь от занятия, интересуясь то ли «чего я вскочил с утра пораньше», то ли «чего я не присоединюсь», и я задумался, стоит ли его знакомить с Эли, и не мучиться над выдумыванием ответа.

Что ж рано или поздно это должно было произойти, поэтому тянуть время или вовсе держать своё доселе тайное увлечение в секрете было бессмысленным.

— Рене, — пожав её руку, одарил он меня лукавым взглядом, а следующей своей репликой заставил Эли покраснеть до кончиков косичек, чем изрядно насмешил меня: — Мне уйти?