Читаем Атаман Платов полностью

— Французы выдвигаются от Арси в нашу сторону. Есаул насчитал полк и ещё один на подходе.

— А орудия были?

— Орудий не приметили. Темно было.

— А что ж «языка» не взяли? Я ж ведь приказывал!

— Не успели, ваше превосходительство, — отвечал казак. — Но возьмём! Ежели их благородие есаул обещал, то он слово сдержит.

— Ладно. Скачи назад и передай есаулу, чтоб продолжал разведывать. И насчёт «языка» напомни.

В тот раз разведчикам не повезло. Им удалось схватить французского капитана, но когда волокли, силач Макаров, пресекая сопротивление, задел его кулачищем и не рассчитал: француз тут же отдал Богу душу.

…Когда монаха доставили в Главную квартиру, он, не называя себя, потребовал встречи с начальником секретной канцелярии.

— Да кто вы такой? — возмутился дежурный генерал. — Как вас представить?

— Скажите, что у меня письмо от Анны Ивановны.

— Какой такой Анны Ивановны?

— Он знает. Вы только скажите ему.

Кивнув охране, чтобы за монахом следили, генерал послал к начальнику секретной канцелярии офицера, а потом и сам направился к нему.

— От Анны Ивановны, говорите? — встрепенулся начальник секретной канцелярии. — Где он? Давайте его сюда. Да, об этом не следует распространяться…

— Разумеется, — пообещал генерал, смутно догадываясь о визитёре.

— Что передаёт Анна Ивановна? — спросил монаха начальник канцелярии.

Задрав сутану, тот извлёк конверт.

— Всё тут сказано.

Записка была написана неумелой рукой, со множеством грамматических ошибок и совсем незнакомым почерком. Из осторожности Талейран решил выдать автора за простолюдина.

В записке сообщалось, что в Париже тревожная обстановка, население в панике, сил для обороны недостаточно, что император скоро выедет к армии и намерен дать сражение. Писалось также, что императрица Мария-Луиза с маленьким сыном — наследником престола — собирается покинуть столицу. И потому выпал удобный случай повести на Париж решительное наступление.

— Не передавали на словах что-то ещё?

— Передавали. В Фонтенбло находится папа Пий, по приказу Наполеона содержится под охраной. Его нужно освободить.

— В Фонтенбло? Это точно?

— Именно там.

Ночью монаха вывезли из города, и след его пропал.

<p><strong>В  ГЛАВНОЙ  КВАРТИРЕ</strong></p>

Главная квартира русской армии с недавних пор находилась в Лангре, небольшом городке у реки Марны. Расположенный на перепутье, город когда-то имел первоклассную крепость — неодолимое, надёжно защищавшее от врагов сооружение. Ныне от стен остались поросшие кустарником да уродливыми деревцами развалины.

Ещё о старом времени в городе напоминал собор, построенный много веков назад. Его купол был виден издалека. Пред собором широкая площадь, которая с приходом войск стала плацем и местом построения полков гарнизона.

Когда Матвей Иванович въехал в Лангр, площадь заполняли войска. Император Александр проводил смотр.

В чётких квадратах стояли роты и батальоны, развевались на ветру знамёна и штандарты, сияла медь оркестра. Генералы и офицеры облачились в парадную форму с орденами и медалями.

Император стоял в окружении генералов. Заметив Платова, снисходительно кивнул, как бы одобряя его присутствие с одновременным повелением ждать.

Александру недавно исполнилось тридцать шесть лет, из которых тринадцать лет он занимал русский престол. В отличие от своего несдержанного в поступках отца, Павла, Александр унаследовал от бабки, Екатерины Великой, обходительность, мягкость со скрытой памятливостью на обиду. «Мягко стелет, да жёстко спать», — говорили знавшие его. Матвей Иванович избегал близости с царской особой: «Подалее от огня — не обожжёшься».

Рядом с императором стоял Барклай-де-Толли. Его треуголка возвышалась над всеми. Здесь же был корпусной командир генерал Раевский.

— А теперь, генерал, пусть пройдут с песней, — сказал Александр.

— С песней!.. С песней! — полетело по рядам выстроившегося корпуса.

— Запевай! — скомандовал командир шедшего первым батальона.

И тут же над строем пронёсся пронзительно звонкий голос:

И мы ходили-то, солдаты, по колен в крови.И мы плавали, солдаты, на плотах-телах.

Песню дружно подхватили, она вырвалась мощным, сильным, воедино слитым голосом:

И ручьём кровь, да туда-сюда разливается.И храброе сердце наше да разгорается.

Мерно бил о плотно уложенный булыжник площади тяжёлый солдатский шаг. Казалось, ступает грозной поступью сила, которую ничто не может остановить.

И снова взвился голос запевалы:

Тут одна рука не может, другая — пали!Тут одна нога упала, другая — стои!

И опять строй продолжил мощно в сто солдатских глоток:

И раззудилось плечо, да расходилося,А солдатское сердце ведь неуступчиво.

— Хорошо, черти, идут! — не сдержался Матвей Иванович.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские полководцы

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии