Читаем Атаман Платов полностью

Озабоченный новой задачей, Матвей Иванович совсем забыл о разведывательном дозоре, возглавляемом есаулом.

— Схватил-таки? Капитана? Ну, молодец Туроверов! Надобно его и казаков отметить, чтоб повадно было другим. Займитесь, Константин Павлович.

— Слушаюсь, — ответил Шперберг.

— А французского капитана отправьте в Главную квартиру, он надобен там. У нас теперь другая задача.

<p><strong>ЛОВКИЙ  МАНЁВР</strong></p>

Прежде чем идти на обед к императору, Матвей Иванович направил к Шпербергу нарочного, чтобы предупредить о предстоящем выступлении.

— Скачи, не теряй ни минуты! — строго наказал он казаку. — И передай, чтоб сразу же готовились к маршу. Шперберг и Кайсаров знают, что нужно делать.

Когда генерал возвратился, был уже вечер, однако командиры полков находились в штабе.

— Ждём ваших указаний, — сказал Кайсаров.

— Не ждать надобно, а дела делать, — сурово ответил Матвей Иванович.

— А все готовятся к выходу. По сигналу немедля выступят.

— Ив обозе о том знают?

— А то как же! Приказал, чтоб они не мешкали. Так что ждать их не будем. Только куда предстоит путь?

Матвей Иванович промолчал. Будто не слышал.

Убрав тяжёлую бархатную скатерть (чтоб не мешала писать на бумаге), поставили свечи. Командиры уселись за большой стол. На главном месте Платов, слева Кайсаров, справа Шперберг.

— Прежде хочу спросить гарнизонного начальника: выставлено ли охранение города? — Матвей Иванович посмотрел на Иловайского.

Тот поспешно поднялся.

— Так точно! На всех дорогах выставлено. А к северу послан разведывательный дозор во главе с Туроверовым.

— Смотри, Осип Васильевич. Ты за это дело в ответе.

— Не извольте беспокоиться.

— Теперь о предстоящем. — Матвей Иванович бросил взгляд на Шперберга. — Сколько казаков могут выйти? Где рапортичка?

Полковник поспешно достал из папки листок, положил пред генералом. Кайсаров услужливо двинул подсвечник.

Водя пальцем по бумаге и шевеля губами, Платов стал неторопливо читать. В рапортичке был указан численный состав девяти полков.

В предыдущих сражениях они понесли немалые потери. Даже атаманский полк, который Платов берег и направлял в дело лишь по крайности, имел вместо десяти сотен, немногим более шестисот человек. В других же было лишь половина численности, а Тептярский полк состоял всего из полутора сотен всадников. Не полк, а эскадрон! Весь же отряд имел не менее трёх тысяч казаков при шести орудиях.

— Сил, конечно, маловато. Особенно жидковат Тептярский полк, — вздохнул Шперберг.

— А что Тептярский? Плохо воюет? — подал голос скуластый майор, сидевший поодаль.

— Я не о том, — ответил Шперберг. — Людей у вас мало, Дамир Шакирович.

— А где их взять? Сколько есть, с теми и воюем, — запальчиво ответил майор.

Тептярский полк состоял из чувашей, живших в Башкирии и исповедовавших мусульманство. Командовал ими майор Турупов, человек горячий, вспыльчивый, но вояка первоклассный. Да и подчинённые под стать ему: удальцы!

— Что численность маловата, так она всегда была такой, — тоном примирения произнёс Платов. — Воюют не числом, а умением.

Он простуженно закашлялся.

— Как дела с артиллерией? — перевёл взгляд на Карпова. — Есть ли ядра?

Генерал Карпов хотел подняться, но Платов махнул рукой: сиди, мол.

— Орудия исправны, ядрами накануне пополнились.

— Стало быть, к выступлению готовы?

— Совершенно точно, — подтвердил артиллерийский начальник.

— Тогда внимательно слушайте и запоминайте. Шперберг подвинул к Платову карту, офицеры достали карандаши, листы бумаги.

— Выступаем завтра поутру. Идём на Намюр, что в стороне Парижа.

Дальнейший путь, боясь раскрыть тайну боевой задачи, Матвей Иванович не стал указывать. Сказал, что первой, в авангарде, выступит бригада Кайсарова, атаманский полк, как всегда, будет находиться подле него. Потом пойдут полки Грекова, а уж в арьергарде бригада Иловайского, ей придётся прикрывать отряд с тыла.

…К полуночи разведывательная партия есаула Туроверова удалилась от города вёрст на пятнадцать, когда услышала гул и топот приближающейся колонны.

Поспешно съехав с дороги, казаки укрылись в густом кустарнике, напряжённо вслушиваясь и вглядываясь.

Вначале прошагали дозорные охранения, спустя немного послышался цокот копыт. Долетела французская речь. Потом мерно прошагал строй.

— Рота, — заключил Туроверов.

За ней вторая… Третья… Четвёртая. Тяжело проскрипели колёсами орудия. Их насчитали шесть. Обгоняя колонну, промчался верховой.

— Никак батальон с пушками, — высказал догадку урядник Макаров.

— Если бы только один… На подходе ещё один. Слышишь? — Туроверов сейчас больше доверял слуху.

Мимо затаившихся разведчиков промаршировал ещё один батальон.

— Антонов, — подозвал есаул казака, — немедля скачи к генералу Иловайскому. Передай, что к городу идёт французский полк с пушками. Не попадись только. И ещё скажи, что ежели схватим «языка», немедленно доставим.

— Передам, — пообещал казак и растаял во тьме. Командир меж тем подозвал урядника Макарова.

— Надобен «язык», Макарыч.

— Возьмём, — невозмутимо ответил тот. — Надобно брать на привале. Там легче уволочь.

— Угу, — согласился командир. — Только чином поболее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские полководцы

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии