Астора

Стих шум в эфире. В долине у моря заснул гигантский Город Фонтанов, и эхо бесчисленных переговоров перестало будоражить пространство. Я долго слушаю тишину в надежде уйти за барьер сна… Нет. Боль от незаживших ран вспыхнула в груди. Из темноты с топотом прибегают служки, что-то кладут на грудь, суетятся. Боль медленно отступает. Дом сквозь сон бормочет служкам что-то нелестное насчет ротозейства и отключается. Засыпаю и я.

Ко мне приходит сон – или я прихожу к нему?

…Над торговым центром подземного города висят легкие облака. Приезжие наивно считают их оптической иллюзией. Жители Города иллюзией их не считают, потому что точно знают, что они настоящие. Но и не обращают на них внимания. А смысл? Все равно в подземном городе не может быть дождя.

Ливень обрушился внезапно, прямо на красочную гигантскую толпу. Толпа поблекла и проворно всосалась в магазины, кафе и зубоврачебную клинику. На спирали лоджий, опоясывающих все тридцать этажей торгового центра, высыпали люди и начали энергично махать руками – и кулаками – в сторону башни управления погодой. Лишь электрики-верхолазы скромно помалкивали – именно они ночью таскали дождевальные установки с товарной станции под купол торгового центра.

Громкая связь прокашлялась и елейным голоском дежурного синоптика сообщила, что дождь устроен по просьбе атмосфериков, не справляющихся с запыленностью воздуха, и что дождевое предупреждение все же было – на последней странице местной газеты, в самом низу и очень мелким шрифтом. И кто виноват, что местную прессу не жалуют вниманием?

А виновница невнимания к местной прессе бодро шагала по лужам и солнечно улыбалась знакомым, то есть всем встречным, потому что ее знали все. Она была ведущей местного телевидения, да такой, что никаких газет не требовалось. Зачем читать газету, если Наташа все нужное расскажет и так, да еще весело, с непередаваемой иронией и изяществом? Наташа была любимицей Города.

Мы встретились в центре площади.

– Учитель? О, учитель, здравствуй! Давно не заглядывал к нам, а у нас столько нового! Механики наконец отладили волновые эскалаторы! Это просто чудо какое-то – возносящая волна! А с грузовыми лифтами у них, конечно, ничего не получается, мэр Города в ярости и грозится сам перейти в испытатели! А в центральном парке декоративная камнеломка заползла на мозаичные полы, биологи в экстазе и не позволяют ее трогать – и инженер автоуборщиков собрался натравить на биологов опять же мэра… А на пляже готовят новый групп-танец… Учитель? Ты вернешься, учитель? Твой Город живет и ждет тебя, помни об этом!

– Вряд ли, моя красавица, – вздыхаю я. – У нас тут война.

– Война? Но она же кончится?

– Похоже, моя война никогда не кончится, – бурчу я. – Не дает им покоя моя свобода…

Она печально опускает глаза.

– Ты уходишь…

– Прощай, арт.

– Арт? Не понимаю.

– Арты понимают все.

Я еще успеваю увидеть ее удивительную светлую улыбку, и Город исчезает…

Потолок Дома открыт. Я лежу и смотрю в ночное небо Асторы, все в звездах – далеких голубых и близких желтых. Кажется, протянешь руку – и на ладонь опустится теплый огонек…

– Что это было? – тихо спрашивает Дом.

– Сказка, – бормочу я неохотно. – Была у меня одна задумка насчет подземного города. Города, в котором мне хотелось бы жить. Я выдумал его полностью… наверно. Он обрел жизнь – но только в моих мечтах. Так что… сказка.

– Мне было б любопытно пожить в твоем городе, – признается Дом. – Но… сказка. Жаль.

15

– Прогуляемся? – предлагаю я Санго Риоту.

Он угрюмо соглашается. Похоже, аллеи розовых пальм стали вызывать у него неприязнь? С чего бы это…

– Я встречался с Роной-сан, – сообщает он. – Так вот, она заявила, что по оценке Хранилища ты – человек!

– А разве нет?! – изумляюсь я.

– А умение слышать радиоволны?!

– Ерунда! Приемник в кармане. Ведь бывают же маленькие приемники?

– А блокировка диагностеров в госпитале?

– Аппаратура дрянная, сломалась вся сразу, я тут ни при чем.

– Да наша аппаратура, чтоб ты знал!.. А сломанные диафрагмы? А чудеса в бою на базе Седьмого заградотряда?!

– Ну… чего не сделаешь со злости?

– А в глаз? – прохрипел он – и успокоился.

– Вот как это понимаю я, – сообщил он почти что буднично. – Есть на Асторе чудесная женщина, Рона-сан. А у нее – любимица дочь. Никто ведь не может слышать Хранилище, верно? Никто, кроме артов. И что мешает артам самим придумывать, о чем там вещает Хранилище? Рона-сан сказала, что ты человек. А ей сказала дочь. А я, дурак, слушаю.

– Пусть так, – мягко соглашаюсь я. – От этого что-то изменится?

– Нет, – с трудом признал Санго Риот. – Я не смогу пойти против воли Роны-сан, потому что… Но знай – я тебе не верю!

– А кому ты веришь?

Разговор потерял цель и стал мне неприятен. Но это игра, а игру положено доводить до конца. Или не положено? Опять рельсы…

– Я верю себе! – загремел Санго Риот. – Я верю своим глазам! Я…

– Каким своим глазам? Желтым или красным?

Санго Риот цепенеет в замешательстве, и я добавляю:

– Желтым глазам и я верю. Но у тебя сейчас – красные. Так не пора ли Совету Асторы уточнить, кто именно из нас киборг?

– Меня пропускает барьер Асторы!