АСЕ – ключ к тайнам мироздания (трицентричность сознания)

На этом с психическими актами, где раздражение и реакция на него как бы соответствуют друг другу, покончим. Мы убили два зайца: принципиально «рассмотрели» рефлекторность как таковую, представленную и врожденными и приобретенными рефлексами, и рефлекторность, где и начало, и конец рефлекса как бы равны по силе.

В двух словах затронем рефлексы с ослабленным и как бы отсутствующим концом. Это, собственно говоря, и есть процесс мышления, когда концом рефлекса является мысль. А мысль — это ассоциированные ощущения (сочетанные ощущения по Сеченову) астрального тела, подвергнутые анализу ментального. Это линейный процесс мышления снизу: максимальная дифференциация сигнала в первой части ментально-каузальной аналитико-синтетической пары и сравнение со всей предыдущей информацией во второй. Конечно, как я и говорил ранее, данное явление гораздо шире, это только малый фрагмент совершающегося процесса. Если брать процесс поступления сигнала сверху, т. е. проявление представлений и понятий, что связано с работой каузального тела, то он вместе с работой астрального тела дает ментальному возможность мыслить — думать, рассуждать. И, конечно же, отсутствующий конец рефлекса есть результат, связанный с работой каузального тела. Здесь и осознанное в какой-то степени, операциональное поведение, и поведение, сотворенное воспитанием и обучением. Этот же конец рефлекса может стать и началом следующего. Естественно, в таком акте участвуют и высшие тела, правда, в различной степени. И естественно также, что будхиальное тело очень часто корректирует мысль по «своему усмотрению», я имею в виду сигнал сверху от тела миссии — от атманического тела, где творческое синтетическое «мышление» легко соединяет индивидуальное и типичное.

Заканчивая о рефлексах с ослабленным и отсутствующим концом, остается сказать, что причина (самая первая) любого поведения человека лежит всегда во внешнем, идущем снизу от физического тела, возбуждении. Может быть, конечно, первичным и сигнал сверху, от атманического тела, но это не касается напрямую заявленной нами темы о проявлениях реактивного ума.

Еще один штрих к только что написанной нами картине: вспомните из предыдущего материала книги систему нэн-действий, когда за первым нэн-действием приходит второе, затем третье, снова третье, снова третье, третье и т. д. Не напоминает ли вам это начало рефлекса, середину и конец, который снова и снова становится началом, серединой и концом, то есть сменой третьих нэн-действий (неуправляемое мышление — «словомешалка»)? Конечно, явление нэн-действий — это более принципиальный подход к работе сознания, но все же будем честны перед собой: как одно, так и другое представление вполне обстоятельно подходят к проблеме изучения работы нашей психики.

Итак, мы подошли к третьему типу рефлексов. Это рефлексы с усиленным концом. И хотя нас интересуют, согласно разбираемой теме, более негативные страстные психические акты, мы все же порассуждаем вообще о страстности. Сеченов говорит о том, что страсть, с точки зрения своего развития, принадлежит к отделу усиленных рефлексов:

Начало страсти лежит… в элементарных чувственных наслаждениях ребенка. Ярко окрашенная вещь, звук колокольчика и т. п. вызывают у него несоразмерно обширные отраженные движения. Это возбужденное состояние относительно одного и того же предмета продолжается, однако, не долго; ребенка в 3–4 года уже не забавляет какой ни на есть предмет красного цвета: он любит ярко раскрашенную картинку, нарядную куклу, жадно слушает рассказы о всякого рода блеске и пр.