Арахно. В коконе смерти

— За наше, — поправил Борис. — Или до тебя еще не дошло, насколько выгодно быть особой, приближенной к координатору?

— Начинает доходить. Ну, вздрогнули!

И они дружно, по-цыгански передернули плечами.

— И в чем заключается твоя координационная функция? — спросил Толик.

— А смотри… Вот ты сейчас чем собираешься заниматься?

— После того, как допью пиво?

— После.

— Не знаю пока. Наверное, поторможу немножко. Пока последний гонорар не пропью.

— А вот это зря! Тормозить нельзя. Как раз сейчас, пока все зыбко и не до конца понятно, нужно ковать железо, пока что, поручик?

— Пока гром не грянул, корнет?

— Соображаешь! Это потом, когда появится четкое разделение по жанрам, какая-нибудь «альтернативная арахнология» и «кибер-паук», можно будет вздохнуть спокойно и забиться в собственную нишу, заранее, заметь, зарезервированную. А пока такой ниши нет, нужно писать, писать и писать. Столбить направления, копирайтить идеи…

— …закрывать темы.

— Не закрывать, а покрывать. Только не как бык овцу, а тактичней. Так вот. Моя роль координатора проекта в том и заключается, чтобы знать, кто в данный момент какую нычку разрабатывает. Чтобы не лезли все, как бараны, в одни ворота. И в то же время чтобы к каждым воротам был приставлен специально отобранный… да пусть хоть баран.

— Судя по обилию парнокопытных, себя самого ты (позиционируешь кем-то вроде пастуха? — усмехнулся Толик. — А как же Щукин?

— Полагаю, ему и помимо координации найдется, чем заняться. В конце концов должен же он когда-то и бюджет пополнять. Чтобы было из чего выплачивать гонорары.

— Ладно, — Толик встал, поскольку почувствовал, что в беседе пора сделать технический перерыв. — Надеюсь, я скоро, — пообещал он.

Однако скоро не получилось.

Из тесной комнатки с символичным голландским мальчиком на двери Толик вышел с побелевшим лицом. Оказывается, поглощать жгучий перец-не самое страшное испытание для организма. Можно сказать, не испытание вообще. Куда болезненнее с ним расставаться…

— Найми своему… — резко начал Анатолий, войдя в кабинет, затем сделал над собой усилие и выдавил сквозь сжатые зубы: — отпрыску… нормального логопеда! — он отхлебнул из кружки и продолжил, мягчея лицом: — Кстати, я когда сейчас из гальюна выходил, опечатку вспомнил. «Он ПОТНО прикрыл за собой дверь». «Л» пропущена, прикинь? И самое забавное, текст вычитывали раз семь: сперва я, потом редактор с корректором — хоть бы кто заметил! Так и ушло в типографию. Можешь добавить в свою коллекцию.

— Добавлю, добавлю, — Борис оживленно потер руки и полез в ящик стола за заветной коленкоровой тетрадкой с надписью «ГОНИВО» на обложке. Раскрыл на недописанной странице, хохотнул: — Это еще что! Вот у одного из мэтров, родоначальника российской космооперы, герой вместо стайеров «держал в руках два сканера, стволами вниз». Производства «Хьюлетт Паккард», я полагаю. Да и сам Степан недавно удружил, сперва устроил катание «на горных лУжах», потом положил всех врагов из теплового ружья с «оптическим прицеПом». Нормально?

— Положил на всех с опти-и-и-ическим прицепом, — с зевком повторил Толик.

Он вяло разделил радость товарища и задумчиво посмотрел на покинутый стул. При всем его удобстве и эргономике Толик предпочел бы сейчас что-нибудь более традиционное, на чем можно было бы расположиться не столь вертикально. К счастью, здесь же, в кабинете, присутствовал компактный диванчик, обитый темной кожей. Чересчур компактный, прикинул Толик, к тому же не раскладной, но если подтянуть колени к груди…

— Я прилягу? — не столько спросил, сколько предупредил он.

— Давай, давай, устраивайся, — поддержал Боря. — А то ты какой-то снулый. Перетрудился на полях любви, сексуальный революционер?

Толик поморщился.

— А это что?

На подлокотнике диванчика, в том месте, куда усталый путник собирался пристроить голову, лежало странное нечто. Какое-то не то вязание, не то плетение из толстых перекрученных нитей. Синтетические белые нити, похожие на маленькие канатики, беспорядочно переплетались друг с другом в центре композиции и свисали по краям аккуратно обрезанными концами.

— Наталья развлекается?

— Да нет… — ответил Борис, как показалось Толику, немного смущенно. — Это я… в общем, балуюсь. Молодость вспоминаю.

— Макраме, что ли? — вспомнил Толик несклоняемое слово.

— Оно самое…

— И что это будет? — Анатолий небрежно поднял все хитросплетение за один из свободных концов. Причудливая композиция раскачивалась и вращалась перед его лицом. Угадать в ней замысел автора пока не представлялось возможным. — Какое-нибудь кашне? В смысле кашпо?

— Да нет. — Борис осторожно отобрал у Толика плетение и задумался, куда бы положить. — Это будет маска индейца. Представляешь, последний раз плел нечто подобное еще в пионерском возрасте. А сегодня с утра — будто торкнуло что-то. Спустился в хозяйственный, взял два мотка по сто метров. И вспомнил все. Тридцать лет прошло, а — вспомнил. И какой длины нарезать, и в каком порядке связывать. А с чего это меня пробило — сам не пойму. Может, на вчерашнего Коровина насмотрелся?

— Так он же крючком, — вяло возразил Толик и снова зевнул.