Арахно. В коконе смерти

— Ну как прошло амуроприятие? — первым делом спросит Борис, когда они с Толиком «как люди» расположились в его кабинете, оседлав пару вертлявых стульчиков с эргономичными спинками по обе стороны от письменного стола, перелили пиво из бутылок в стеклянные кружки и разложили на оборотах невостребованных черновиков немудрящую закуску: чипсы, сырок плавленый, тонко нарезанный балычок.

— В смысле?

Толик на всякий случай придал лицу пуленепробиваемое выражение, внутренне приготовившись к борьбе моральных принципов и неистребимого мужского тщеславия. Хвастливого рычания самца, затащившего в пещеру очередную самочку. С одной стороны, Борис был ему как отец родной. С другой, есть такие вещи, которые не доверишь и отцу. Да уж, отцу, пожалуй, в первую очередь.

— Рожа у тебя… — добродушно хмыкнул Боря. — Как у банкира под дулом автомата. Тайну вклада он, понимаешь, гарантирует! Смотри, не лопни от скрытности, только сперва вспомни. Это же я вас обоих до Кларкиной квартиры довел, если не сказать, дотащил. Хотел тебя дальше волочь, но ты уже не кантуемый был. Плащ мне чуть не испачкал. Потом прямо в ботинках на койку залез и прикинулся трупом. Хороший приемчик, древний, я сам пару раз по молодости «засыпал» у подруг. Действует не хуже, чем забытый свитер или пропущенный последний трамвай. Так как? — не унимался любопытный. — Не зря я вас обоих пер?

— Ну ты спросил! Да если бы даже ничего и не было… — неудачно начал Толик.

— Ладно, ладно, пионер-герой, не продолжай. Надеюсь, вы хотя бы были предусмотрительны?

«Опять эта отеческая забота!» — раздраженно подумал Толик и привычно затянул: «Ну-у…» в мысленных поисках обтекаемого ответа.

— Фифти-фифти.

— То есть?

— В двух случаях.

— Из?..

— Четырех, — выдохнул Толик. — Кажется…

— Дур-рак ты, поручик, — раскатисто реагировал Борис.-Дитя сексуальной революции! И как? Принцесса стоит триппера? — он сделал «мужественное» лицо. — Революционные, тверже шанкр!

— Тьфу ты! Типун тебе на то же место.

— Э-эх… И когда ты, наконец, начнешь соображать мозгом, а не серым веществом?

— Интересно, а арахнотерапия не помогает от… — Толик замялся.

— А вот это обмозгуй! — оживился Борис. — Не хватит медицинских подробностей — спроси у Лемешева. Мое добро на разработку темы ты, считай, получил.

— А оно мне нужно, твое добро? — рассмеялся Толик. — Ты извини, конечно, но мне и своего добра хватает.

— Ах, да ты же не в курсе, — Боря шлепнул себя ладошкой по левой надбровной дуге. — Я ведь теперь, в некотором смысле, лицо уполномоченное. Официальное представление меня коллективу Щукин отложил до следующего собрания, а пока что была промеж нами только устная договоренность, дележ полномочий и краткие апрельские тезисы.

— Кто же ты теперь будешь? Правый плавник Щукина? В смысле рука.

— Ага, лохматая такая, влажная… А буду я, Толь, координатором проекта.

— Ого! Когда же ты успел так… подсуетиться?

— Да уж успел, — уполномоченное лицо Бориса расплылось в самодовольной улыбке. — Сам знаешь, поручик, ранняя пташка клюет что?

— О, боги! — притворно ужаснулся Толик.

На самом деле впору было восхититься. Пока некоторые, мягко говоря, плевали на все с высокого подоконника и неуклюже обустраивали личную жизнь, умные люди искали подходы, делили сферы влияния, образовывали коалиции, словом, пеклись о всеобщем благе, не забывая и о собственном.

— Проект наш покамест безымянный, — отчитывался Боря. — Возможно, объявим конкурс на лучшее название.

— С призами?

— Не исключено. Но объявим не раньше чем через месяц. Так что пока у тебя есть солидная фора и повод поднапрячь воображение.

— Угум. А у вас со Щукиным что, не родилось никакой версии?

— Да практически нет. У Щукина, по-моему, вообще с фантазией напряженка. Наверное, в детстве головку слишком туго пеленали. Я было предложил назвать нашу банду арахаровцами… Не напрягайся, у меня в рассказе ты это слово встречал… Но Щукину, вроде бы, не понравилось.

— А может…

Толик уставился в потолок и провел языком по верхней губе, которую до сих пор немного жгло и пощипывало. Слюны не было совсем, поэтому тлеющий во рту пожар приходилось тушить в кружке с пивом. Однако первых трех бутылок оказалось недостаточно, чтобы устранить раздражающее послевкусие от красного молотого перца.

Он мысленно раскрыл большой энциклопедический словарь на странице, посвященной попугаю Ара, и занялся мысленным перелистыванием. Арахис? Разве что к пиву. Арахниды? Нет, слишком прямолинейно. Арахнозы? Совсем плохо. При чем тут болезни животных?

— Может, Арахния? — предложил он. — Похоже на название страны, и вместе с тем это анаграмма к анархии. И девиз проекта придумывается сам собой. Арахния — мать… чего-то там. Например, мать… мать…

— Не поминай маму всуе, — предостерег Борис. — И с девизом пока не парься, для этого пиарщики-концептуалыцики есть. А словечко запомни, может пригодиться.

— Что ж, за твое устроенное будущее! — предложил Толик, с помощью пустой кружки превращая очередную непочатую бутылку в початую, а там и в порожнюю.