Читаем Аракчеев полностью

Другое свидетельство того, что уже в 1816 году граф Аракчеев вошел в силу небывалую, принадлежит H. M. Карамзину. В начале февраля названного года Николай Михайлович приехал в Петербург с тем, чтобы встретиться с государем и получить от него разрешение и средства на печатание первых восьми томов своей «Истории государства Российского». Историк восторженно был встречен молодыми дворянами — почитателями его таланта, с радостью принимался в домах столичной знати, приглашался и великими княгинями, и вдовствующей императрицей Марией Федоровной, наконец, и супруга Александра I императрица Елизавета Алексеевна не упустила случая радушно принять Карамзина у себя, хотя и была нездорова. Один лишь император Александр, ради встречи с которым Николай Михайлович, собственно, и приехал в Петербург, никак не отвечал на просьбу его о приеме. «Уже три недели я здесь и теряю время на суету: не подвигаюсь вперед и действительно имею нужду в терпении, — жаловался Карамзин своей жене в письме от 24/25 февраля. — Почти ежедневно слышу, и в особенности через великую княгиню (Екатерину Павловну. — В. Т.), что Государь благорасположен принять меня — и все только слышу. Видишь, как трудно войти в святилище Его кабинета».

Трудность сия объяснялась просто: на входе в «святилище» государева кабинета стоял Аракчеев. Когда Карамзину сказали, что попасть к Александру можно не иначе как через всесильного графа, он возмутился. Нет, это не для него, он скорее возвратится домой, чем обратится к временщику. «Не заключат ли, что я пролаз и подлой искатель? Лучше, кажется, не ехать», — делился Карамзин своими сомнениями с супругой. Но Алексей Андреевич, как оказалось, сам желал видеть знаменитого писателя-историка. 10 марта Николай Михайлович сообщал жене: «Фактотум графа Аракчеева, об котором я писал к тебе, передал мне через Вельяшева, что граф желает видеться со мною и говорит: «Карамзин, видно, не хочет моего знакомства: он приехал сюда и не забросил даже ко мне карточки!» В тот же день Николай Михайлович, надев мундир, отправился в дом Аракчеева и оставил там свою карточку. Через три дня от графа пришло приглашение, и вечером 13 марта историк встретился с ним в его доме и проговорил более часа.

«Он несколько раз меня удерживал, — писал Карамзин сразу по возвращении из дома Аракчеева своей жене. — Говорили с некоторою искренностию. Я рассказал ему мои обстоятельства и на вызов его замолвить за меня слово Государю отвечал: «Не прошу, Ваше Сиятельство, но если вам угодно и если будет кстати» и проч. Он сказал: «Государь, без сомнения, расположен принять вас, и не на две минуты, как некоторых, но для беседы приятнейшей, если не ошибаюсь». В заключение данного письма от 13 марта Карамзин сообщал, что граф Аракчеев обязался способствовать его скорейшему свиданию с государем и даже заверил его, что это откладывание не продолжится. И действительно, вечером 15 марта Карамзин был принят императором. Причем ему не пришлось ждать в приемной ни минуты. Александр встретил Николая Михайловича как старого своего друга и час сорок минут провел с ним в разговоре, по признанию самого историка, «искренном, милостивом, прекрасном». На издание «Истории государства Российского» Его Величество пожаловал из своих средств 60 тысяч рублей и разрешил печатать ее без цензуры.

Мнение историка-писателя о графе Аракчееве изменилось в лучшую сторону после первой же беседы с ним. «Вообще я нашел в нем человека с умом и с хорошими правилами, — делился Карамзин своими впечатлениями о графе в письме к супруге от 13 марта 1816 года. — Вот его слова: «Учителем моим был дьячек: мудрено ли, что я мало знаю? Мое дело исполнять волю Государеву. Если бы я был моложе, то стал бы у вас учиться: теперь уже поздно». Не подумай, милая, что это насмешка; нет, он хорошо трактовал меня, и сказанное мною не могло подать ему повода к такой насмешке».

Граф Аракчеев станет одним из самых увлеченных читателей «Истории государства Российского» и будет с нетерпением ждать выхода в свет новых ее томов. «Исполняя лестную для меня волю вашу, спешу доставить вашему сиятельству два новые тома Российской истории в надежде, что они, если не дарованием автора, то любопытным содержанием удостоятся вашего внимания», — напишет H. M. Карамзин к Аракчееву 13 марта 1824 года. А граф, который будет пребывать в этот день в Старой Руссе, ответит немедля: «Милостивый государь Николай Михайлович! Спешу принесть Вашему Превосходительству мою благодарность за приятный для меня подарок, но жалуюсь вам на моего Николая Назарьевича Муравьева, который прислав ко мне ваше письмо, а книги оставил в Санкт-Петербурге до моего возвращения, почему я лишен еще буду несколько дней желаемого давно мною удовольствия читать оные». Несколько подобных записок историка к Аракчееву и Аракчеева к историку хранятся ныне в Российском государственном военно-историческом архиве.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии