Апокалипсис местного значения

Через полминуты на стриженой мятой траве не было уже никого. Баржи подняли взвод над опустевшей взлётной площадкой и понесли его в сторону острова.

Глава 9

Лабиринт. Некоторое время спустя.

Коридор, который вёл нас к лаборатории, был освещён плохо. То ли не хватало мощности генератора, то ли проводка от времени обветшала и местами вышла из строя. Кое-где приходилось пробираться едва ли не ощупью, спотыкаясь о какие-то предметы, разбросанные на полу.

Неожиданно перед нами возникла стальная клёпаная дверь всё с тем же треугольником и пятью звёздами, и я понял, что мы на месте.

— Здесь всё и произошло, — разглядывая дверь, произнёс Шалугин, — Они успели поднять тревогу и включили громкую связь. Мы все услышали крик. Жуткий крик. Нечеловеческий какой-то. Потом сразу всё стихло.

— Сколько же там было людей? — спросил я, пытаясь представить, что могло случиться за этой клёпаной дверью.

— По штатному расписанию должно было быть сорок два, — отозвался Шалугин. — Кое-кого я знал, хотя с пятизвёздочниками даже мне общаться не полагалось.

Я почувствовал, что Шалугин медлит. Что-то мешало ему войти в лабораторию. Быть может те голоса из прошлого. Но это длилось недолго. Он справился с собой и набрал всё тот же код на сером от пыли карболитовом пульте. Дверь послушно и неожиданно легко для своей массы отъехала в сторону.

Лаборатория оказалась освещённой гораздо лучше, чем коридор. Свет здесь шёл не только от

матовых сферических плафонов, свисающих с потолка, но и от множества разноцветных лампочек на оживших панелях управления. Глядя на эту иллюминацию, невозможно было поверить, что лаборатория простояла мёртвой целых шестьдесят лет!

Прямо у входа я ненароком наступил на что-то мягкое. На полу, покрытый дюймовым слоем пыли, валялся форменный синий комбинезон. Я аккуратно поднял его, подцепив пальцем под воротник. Что-то выпало из комбинезона и звонко ударилось об пол. Я взглянул и остолбенел. Поблёскивая в тусклом свете плафонов, на меня смотрела дюжина золотых коронок — всё, что осталось от того, чью одежду я держал сейчас в руках.

— Ты это, — присев рядом, и разглядывая мою страшную находку, сказал Шалугин, — поосторожней здесь. Мутаген вряд ли ещё действует, но бережёного Бог бережёт, — он взял у меня комбинезон и отбросил в сторону.

Чтобы скорее найти систему ликвидации, мы разделились. Вся лаборатория была забита какой-то громоздкой аппаратурой, стеклянными шкафами для реактивов и целыми колоннадами ящиков, среди которых немудрено было и заблудиться.

Изучая надписи на пультах и переходя от стенда к стенду, я ещё не раз натыкался на пустые синие комбинезоны и валявшиеся рядом с ними часы, очки, обручальные кольца… Смерть за-стала людей где попало: кто-то сидел за микроскопом, кто-то перед экраном осциллографа, а кто-то просто куда-то шёл. Теперь было ясно, почему никто не включил самоликвидацию. Не успели! А те, кто выжил? Что же они? Неужели надеялись вернуться и продолжить опыты? Нет, всё-таки прав Шалугин. Тысячу раз прав. Дай только человечеству шанс себя уничтожить, и оно из кожи вылезет, чтобы это сделать.

Моё внимание привлёк громадный, похожий на фрагмент бронепоезда, стальной сейф. Такое чудовище сделало бы честь любому из банков. Сейф был открыт. Рядом с ним грудой лежали всё те же синие комбинезоны. Странная смерть и здесь не оставила от человеческой плоти даже праха.

Я осторожно заглянул в сейф. Внутри, в полумраке, матово мерцали длинные серебристые цилиндры, уложенные в несколько пузатых контейнеров. На каждом контейнере стояла маркировка своего цвета. Чутьё мне подсказывало, что я нашёл что-то важное.

— Александр Иванович, — позвал я Шалугина.

Послышались быстрые шаги. Увидев сейф, Шалугин застыл на месте, точно налетев на невидимую преграду. Он круглыми глазами уставился на цилиндры и, протянув к ним руку, осторожно, словно те были из тончайшего хрусталя, взял один из них.

— Ты знаешь, что это? — голос его дрогнул.

— Да, знаю.

Шалугин держал сейчас в руке то, что было во сто крат страшнее атомной бомбы — мутагенный заряд.

— Тяжёлый, — произнёс он, поглаживая пальцем матовую поверхность цилиндра, — вот вставишь

такую гулю в ракету или бомбу и диктуй миру свои правила. Заманчиво.

Я тоже потрогал холодную твердь цилиндра. Что ни говори, а есть в любом оружии что-то, что притягивает и завораживает.

— Эх, а зря мы их не долбанули тогда, — вздохнул вдруг Шалугин.

— Кого? — не понял я.

— Да американцев, леший их побери. Кого же ещё?

Я с сомнением посмотрел на содержимое сейфа.

— А что, разве этого бы хватило?

— Хватило бы одного контейнера, — Шалугин аккуратно вернул дьявольский заряд на место.

— Александр Иванович, — спросил я, — а почему маркировка на контейнерах везде разная?