Анж Питу

– Но это, надеюсь, не помешает вам, сударь, ответить мне и сказать, куда вы идете?

– Государыня, – ответил Жорж, – я состою в эскорте; его величество собирается на охоту, и я собираюсь договориться с егермейстером о месте встречи.

– Вот как! Король и сегодня охотится, – проговорила королева, глядя на большие черные тучи, шедшие со стороны Парижа. – Напрасно. Погода, похоже, не из лучших, не правда ли, Андреа?

– Да, ваше величество, – рассеянно ответила молодая женщина.

– А вы другого мнения, сударь?

– Нет, государыня, но король так пожелал.

– Да сбудется воля короля в лесах и на дорогах, – заключила королева со свойственной ей веселостью, которую не могли заставить ее утратить все сердечные печали и политические события, вместе взятые. Затем, повернувшись к Андреа, она вполголоса добавила: – По крайней мере хорошо, что он занят хотя бы этим. – После чего громко осведомилась у Жоржа: – Не скажете ли, сударь, где собирается охотиться король?

– В Медонском лесу, ваше величество.

– Ну, идите и не спускайте с него глаз.

В этот миг появился граф де Шарни. Нежно улыбнувшись Андреа, он осмелился обратиться к королеве:

– Мой брат запомнит этот совет, государыня, разделяя с королем не только веселье, но и опасности.

Королева не заметила появления Шарни и, услышав голос его, вздрогнула.

– Я была бы очень удивлена, – с нескрываемым презрением заметила она, – если бы это сказал кто-нибудь другой, а не вы.

– Почему, ваше величество? – почтительно спросил граф.

– Потому что за этими словами чудится несчастье, сударь.

Андреа увидела, как побледнел граф, и сама тоже побледнела.

Шарни молча поклонился.

Затем, поймав взгляд жены, удивленной его терпением, он добавил:

– Что за несчастье: я больше не знаю, как разговаривать с королевой, чтобы ее не обидеть.

Слово «больше» было произнесено с нажимом: так в театре умелый актер подчеркивает важные слова.

Королева обладала слишком изощренным слухом, чтобы не догадаться, какое значение вложил Шарни в это слово.

– Больше? – подхватила она. – Что значит «больше»?

– Кажется, я опять сказал что-то не так, – просто ответил г-н де Шарни.

Он снова переглянулся с Андреа, но на сей раз это не ускользнуло от внимания королевы.

Она, в свою очередь, побледнела, и скрипнув зубами от гнева, воскликнула:

– Дурные слова рождаются от дурных намерений.

– А недоброжелательное отношение к словам от недоброжелательных мыслей, – парировал Шарни.

После этого ответа, скорее справедливого, чем почтительного, он умолк.

– Вместо того чтобы огрызаться, – заметила королева, – лучше бы господин де Шарни был более удачлив в своих нападках.

– А я считаю, – не унимался Шарни, – что вместо того чтобы нападать, лучше бы королева попросила у бога большей удачи со слугами, чем в последнее время.

Андреа поспешно схватила мужа за руку и потянула к выходу.

Королева взглядом остановила ее. Она заметила движение Андреа.

– Что же все-таки имел в виду ваш муж? – осведомилась она.

– Он хотел сказать вашему величеству, что, побывав вчера по приказу короля в Париже, нашел, что там происходит странное брожение.

– Опять! – воскликнула королева. – И по какому же поводу? Ведь парижане взяли Бастилию и теперь принялись ее разрушать. Что же им еще нужно? А, господин де Шарни?

– Все правильно, ваше величество, – отозвался граф, – но поскольку камней они не едят, то заявляют, что голодны.

– Голодны! Вот еще! – вскричала королева. – Что же, по их мнению, мы можем поделать?

– Были времена, ваше величество, – ответил Шарни, – когда королева первая сочувствовала горестям народа и утешала его. Она поднималась в мансарды бедняков, а их молитвы возносились из мансард к господу.

– Да, – с горечью согласилась королева, – и я была достойно вознаграждена за сострадание к людскому горю, не так ли? Одно из самых моих главных несчастий как раз в том, что я поднималась в эти мансарды.

– Но если ваше величество однажды ошиблись, – проговорил граф, – если вы подарили своими милостями и благодеяниями ничтожное создание, то стоит ли сводить все человечество к уровню одной презренной женщины? Ах, ваше величество, как вас в то время любили!

Мария Антуанетта сверкнула взором в сторону Шарни.

– Но все же что произошло вчера в Париже? – спросила она. – Но рассказывайте лишь о том, что видели сами, сударь, я хочу быть уверена в истинности ваших слов.

– Что я видел, государыня? Я видел, как одна часть жителей столпилась на набережных, тщетно ожидая подвоза муки. Видел, как другая часть выстроилась в очереди у булочных, тщетно ожидая хлеба. Я видел голодающих людей, мужей, печально глядящих на своих жен, матерей, печально глядящих на своих детей. Видел, как люди грозят Версалю кулаками. Ах, ваше величество, опасности, о которых я вам говорил, и возможность умереть за вас – а мы с братом почтем за счастье сделать это в первых рядах – все это, боюсь, не заставит себя долго ждать.

Не в силах скрыть раздражения, королева повернулась к Шарни спиной и прижалась горящим, хотя и бледным лбом к окну, выходящему на Мраморный двор.

Не успела она простоять так и секунды, как неожиданно вздрогнула.