Антракт

Выглядело это примерно так: если сам Юрка был занят, он назначал кого-то из своих приятелей на ответственное задание по сопровождению нас в эти заведения. Заранее бронировался столик: конечно же, справа от эстрады в первом ряду. Конечно же, нас встречал и провожал до него метрдотель, которому давались инструкции по особому обслуживанию этих барышень. Бывало, что нас покидали верные стражники до назначенного часа, чтобы потом забрать и отвезти по указанному адресу домой. Но публика заведения, на глазах которой происходила передача из рук в руки этих особ, даже и не пыталась вступить с нами в какой-либо легкий контакт в виде приглашения на танец и безобидного флирта. Вот такую шутку по охране нашей нравственности играл с нами Юрка и на таком коротком поводке мы посещали все злачные места.

Иногда он приезжал в дом к родителям Маши: шумный, веселый, суетливый и очень обаятельный. Чмокнув нас в носы, непременно говорил: «Девчонки, не верьте тому, что говорит про меня Оксанка: это клевета!». Оксанка – это его меланхоличная жена, постоянно жалующаяся на его бесконечное отсутствие дома и появления после этого иногда слегка, иногда сильно, под «шафэ». Вот, собственно, и все обстоятельства, в которых я была с ним знакома.

А потом Маша умерла. Через несколько месяцев после ее смерти Юра вдруг позвонил мне и сказал, что приезжает в наш город по служебным делам. Конечно же, он остановился у нас, но не очень напрягал своим присутствием. Наверно, на самом деле были дела служебные или какие-либо еще.

Возвращался он поздно вечером, и у нас сложился ритуал: мы варили пельмени на кухне, запивали их каким-нибудь экзотичным вином и говорили про Машу.

Мы оба вспоминали ее, каждый по-своему, и вместе привыкали, что оставшуюся жизнь нам придется прожить без нее. Иногда мне казалось, что он приехал, обманывая себя, надеясь встретить здесь Машу. Он относился ко мне как брат: провожал на работу, несколько раз на дню звонил, предупреждая о вечерних планах, иногда выгуливал по вечерам. В общем, опекал…

Однажды он пришел особо поздно и особо под «шафэ». Выработав за много лет привычку оправдываться за свое поведение, он тут же начал бормотать о старом друге и их теплой встрече. Я его остановила словами: «Юра, ты ошибся адресом. Расслабься». Он на минуту замялся от необычной реакции и, наверно, в благодарность, поцеловал в лоб и сказал фразу, над которой я долго смеялась: «Если бы у меня был такой лоб, я бы ни с кем не здоровался». Наверно, это был комплимент…И я пошла на кухню варить дежурные пельмени, гордясь своим замечательным лбом.

Неделя пробежала быстро, и вот уже настал последний вечер. Мы сидели в нашем саду на скамейке и плакали: оттого, что нет Маши, оттого, что мы одиноки в этом мире, оттого, что приходится расставаться.

Через год я приехала в Ригу, чтобы побывать на могиле Маши. Пустынной показалась она мне. С Юрой мы встретились в кафе. Поговорили об общих знакомых, рассказали друг другу о себе. Мы не вспоминали о том вечере на скамейке в саду: зачем об этом говорить, ведь он всегда с нами!

Фантом Эдда. Это Москва, Оля!

Это было в прошлой жизни. Там была жива мама. Там был дом, сад, в саду по весне – фиалковая поляна и масса цветов, посаженных своими руками. Там в окно кухни заглядывала черешня, весной радуя буйным цветением, летом – обильными плодами, за обладание которыми приходилось соревноваться с воробьями. Там были орешины и хурма, выращенные из косточек и неожиданно начавшие плодоносить, как будто стараясь удержать нас на этом клочке земли. Там буйно цвели огромные кусты роз, из лепестков которых мама делала вино. Там в центре сада стояли качели, вокруг которых в долгие летние вечера собирались друзья и соседи и неспешно обсуждали общую самую острую проблему: куда, когда и как уезжать из этих мест, где прожито не одно десятилетие, родились и выросли дети, прошла молодость, состарились родители.

От этих тем у меня всегда начинало «сосать под ложечкой»: я понимала, что это от страха перед будущим и неизбежности этого будущего. Причем, всегда находились свежие примеры, на которые надо было ориентироваться: вот соседка отправляет контейнер и пришла прощаться, вот знакомые знакомых купили в России квартиру, вот N. удачно вышла замуж и пакует чемоданы…О знакомых, которые возвратились после безрезультатных поисков места под солнцем, говорилось вскользь: ну не повезло людям, но они же действовали!

Мучительные поиски вариантов начала новой жизни порождали только бессонные ночи. Да вроде бы и жизнь была не такая уж безысходная: была любимая работа, нечастые, но заграничные командировки…Еще пока не уехали все друзья, еще не отключили центральное телевидение и радио…

Но постепенно круг сужался, и, сжавшись до точки, моя память выстрелила: есть же Эд, он же был так любезен и доброжелателен!

Отступление