Антошка Петрова, Советский Союз

Через пять минут дым в квартире стоял, как на пожаре. Надька врубила магнитофон, и стало еще веселей. Сначала они перепробовали всю заграничную косметику из ванной и перемерили все шмотки, которые Надькин отчим привозил матери из Италии. Потом Надька с Люсиндой под Антошкиным руководством учились делать шпагат и мостик. Потом втроем, держась за руки, прыгали на диване, играли в жмурки, пели «Вот ктой-то с горочки спустился». В общем, как сказала Люсинда, «культурно отдыхали».

Всю неделю Антошка ждала следующего четверга, но оказалось, что в этот раз, кроме них, Надька пригласила еще и мальчишек: Серегу Козлова, Мишку Ватутина и Вадика Самодурова. Узнав об этом, Антошка так огорчилась, что даже идти не хотела, но деваться было некуда. Холодрыга на улице была ужасная.

Когда они вошли, мальчишки уже сидели на диване в носках и без галстуков, пили, курили и грызли семечки. Увидев их, Мишка сказал: «Народ к разврату готов», на что Люсинда буркнула: «Щас прям, разбежался», однако через минуту уже залихватски пила, курила и травила анекдоты.

Антошка поначалу чувствовала себя неловко оттого, что колготки у нее были дырявые, к тому же промокли, и сквозь дырки из них торчали ее замерзшие пальцы. Чтобы никто не заметил, она поджимала их, но после первой рюмки расслабилась и забыла.

Оказалось, что с мальчишками тоже может быть весело. Серега показывал карточные фокусы. Вадик изображал Людмилу Зыкину, Мишка знал названия иностранных ансамблей типа «Криденс кливота ривайвал», помнил имена музыкантов, классно барабанил по столу, подпевал по-английски и оказался вполне нормальным парнем.

Антошка толком не помнила, кто предложил играть «в бутылочку». Помнила только, что очень удивилась, услышав, как Люсинда говорит: «Так и быть уж, но только не в губы». Антошку прям подкинуло от негодования. Что она, сдурела, что ли? Какие еще поцелуйчики? Мальчишки стали на нее наседать, мол, нехорошо отделяться от коллектива, а Люсинда, вместо того чтобы ее поддержать, многозначительно глядя ей в глаза, сказала: «Пойдем выйдем».

У них в бараке это говорили перед большой дракой. Поняв, что Люсинда совсем окосела, Антошка спорить не стала. Какой спрос с пьяницы? К счастью, Надька так ловко крутила бутылочку, что целоваться все время выпадало либо ей с Серегой, либо Люсинде с Мишкой, но Антошке один раз тоже пришлось. Вадик так ужасно нервничал, что только дотронулся до ее верхней губы и тут же отпрянул, а Антошку все равно потом несколько минут колотило.

Магнитофон был включен на полную катушку, поэтому никто не услышал, как в прихожей щелкнул замок. В этот момент Надька взасос целовалась с Серегой, Люсинда, Мишка и Вадик играли в гляделки, а Антошка бродила по комнате, изучая надписи на сувенирах. Люсинда первая заметила, что в комнату вошел какой-то мужик, и крикнула: «Полундра!» Тут все прямо обалдели. Возникла немая сцена, как в комедии «Ревизор», и Антошке показалось, что стало очень тихо, хотя музыка орала и отчим орал.

Будто в немом кино, она видела, как Надька пытается спрятать за спину пепельницу, но от страха руки ее так дрожат, что окурки один за другим сыплются на ковер. Видимо, пока они тут буйствовали, выпал снег, потому что Надькин отчим был весь в снегу. Мокрые белые сугробики лежали на его ондатровой шапке, воротнике, ватных плечах пальто. С ботинок на паркет тоже натекла порядочная лужа. Мальчишки сидели на краешке дивана, как испуганные бурей воробьи. Надька вся красная уставилась в пол, а Люсинда, наоборот, смотрела на разорявшегося отчима с пьяной отвагой, мол, поори, выпусти пар, ты мне никто и звать никак.

Антошка смотрела в окно. Там было белым-бело, снег жирными штрихами исполосовал воздух, занавесил лес, стер рифленые следы грузовиков во дворе, припушил берега. Только река текла, невозмутимо слизывая падавшие в нее снежинки. Что кричал Надькин отчим, Антошка вначале вообще не слышала, только видела, как разевается его рот с золотыми зубами, но, когда слух к ней вернулся, осознала, что он обзывает их малолетними проститутками и прыщавыми онанистами. Тут ей стало смешно. Партийный человек, а что себе позволяет!

Он вообще оказался порядочной сволочью. Мало того, что потащил их к директору, по дороге еще начал шантажировать, мол, вернете деньги, не буду писать заявление в милицию, не вернете – пеняйте на себя. Чтобы не доводить дела до привода в милицию, пришлось скинуться. У Люсинды всегда были дармовые деньги – то старший брат подкинет пятерочку, то отец из Сибири пришлет двадцатку. А у Антошки были только кровно заработанные сбором бутылок гроши, которые она уже полгода копила на подарок матери к дню рожденья. Отдавать их этому хмырю не хотелось до слез, но не садиться же было из-за него в тюрьму.

Родителей после этого тоже таскали к директору, стыдили и воспитывали. Вадик Самодуров потом неделю ходил с фингалом под глазом, Надька дышать боялась, а Люсинде, как всегда, все сошло с рук. Ее мать в школу не пришла и велела передать директору, что, раз ее дочь набедокурила, пусть сама и расхлебывает.