Ангел Аспида

– Вы меня превратно поняли. Я желаю лишь предостеречь. – тут он улыбнулся. – И раз вы так неудачно восприняли мою предыдущую речь, то позвольте тогда, поведать вам о феномене двуличья. В одном кругу общества вы сущий ребенок, в другом контексте вы взрослая леди, вас прекрасно встречают на обоих балах, но однажды вы забудетесь, смените роль, только представьте, как удивятся ваши знакомые, завидев иную личину столь занятной особы. О, оказывается, вы наглейшим образом лгали им. – тут Аспид обнаружил другую сторону морали, словно перевернув монету. – Однако можно быть ребенком, для того, чтобы не обижать людей, ведь взрослые постоянно ругаются, сплетничают, даже дерутся, а маленькая девочка не может помышлять о нарушении нравственного закона. Осуждать легко, защищать куда сложнее. Мне незачем ломать вас, ибо вы уже сломаны. Вы разбитая кукла.

– Раз вы такой умный, начитанный, скажите, Аспид, что такое возраст? Если следовать вашей теории – его также нет, раз и нас нет. – вновь игриво заявила девушка.

Она не вслушивается в смысл моих слов – как истинное дитя – подумал Аспид и ответил на ее каверзное замечание.

– Возраст это не наличие или отсутствие опыта, или переизбыток опыта, это не количество морщин на челе, возраст это всего лишь время, количество лет, на протяжении которых я познаю, и созерцаю сей мир, однако я оставлю несколько загадок, дабы не потерять интерес к жизни. Я не познаю женщину, дабы боготворить в девушке тайну, дабы считать всех девушек невинными. Также я полноценно не познаю себя, дабы удивляться своим свершениям и своему выбору. Я не познаю Творца, или я уже познал Его. И Бог прекрасен, я вижу Его лик в вашем лице. Различать в людях добро, это значит видеть Бога. Познав любовь, настолько духовною, насколько пресветлую, я познаю всё одним мановением любящего сердца. Мудрец, познавший мирское, уже не мудрец, а энциклопедия с тысячей страниц увесистого телосложения. Потому я гораздо старше всех вас, я ветхий старик с сединой в очах, я видел то, что вы не видели. Время перекинуло меня на второй десяток лет, но душа неисчислима. Слушайте меня как дедушку, будьте послушны мне, Сара.

Диалог оборвала внезапно появившаяся Хлоя, чем-то рассерженная. Неужели ревность, наконец, воспылала в ней, как полыхают торфяники от одной зажженной спички.

Она дерзко произнесла.

– Философов много, но Истина одна. – она протянула изящную десницу свою как бы указывая на законное право распоряжаться свободным временем Аспида. – Пойдемте, Аспид, вы мне нужны для важного разговора.

Аспид лишь философично ухмыльнулся, ведь его идеализированный план возымел оправданный результат.

История седьмая. О мудром голубе и кротком змее

Распростерты десницы Сына Божия, ибо объял Он весь мир, спасенья нашего ради, гвоздями скован с бременем Своим, и не облегчить страданья те, покуда не свершится миссия вышняя, покуда человек не сокрушится духом, узрев жертвенность любовную.

И вот рождается человек и видит крест на груди матери своей, на груди отца своего, далее видит человек окружающий его мир и видит крест на куполе храма, у алтарных врат проповедует священник с крестом в руке, затем человек видит крест на груди своей, читает о кресте в книге Священной, созерцает крест на могиле своей, но на человеке более нет креста, ибо человек пронес крест свой над жизнью земной, и вот пред человеком старец, в длани Апостола нет креста, но есть ключ.

“Аспид, ты властно осуждаешь людей, видишь их недостатки и пороки, о, только вообрази, как ты, словно фарисей, призываешь их на свой суд, и уже не видишь в них Бога. Тогда кого? Я вижу себя, я себя укоряю и унижаю. Ужасен только я. Равнодушие ужаснее любого самого низкого чувства” – шел мучительный монолог души Аспида. – “Ты ненавидишь себя, но может быть, та ненависть есть любовь, ведь вслушайся, как много ты рассуждаешь о себе. А разве мне дарован выбор? Я лишь одна безумная душа, обреченная созерцать пресветлые души людские. И как ты поступишь? Я смирюсь с собой”.

– О чем ты думаешь, Аспид? На твоем лице застыл ужас от собственного мироощущения, миропознание самопознания. – спросила на ходу Хлоя.

Аспид вздрогнул, будто материальная реальность выволокла его из сна. Однако он сразу принял невозмутимый вид.

– О том, как женщины и вправду любят ушами, стоит только употребить свои слова в адрес соперницы, как в завистливой леди зарождается гнетущее чувство собственности.

Глупышка Сара провожала их утомительным взглядом, напевая – “Жених и невеста, тили-тили…”

Хлоя решила не сопротивляться тому общепринятому заблуждению. Выйдя из гостиной, она привела его в комнату своей матери, затворила плотно дверь, чтобы подслушивающие уши у стен оглохли, ожидая разъяснений от молодого человека, словно тот сотворил нечто предосудительное. И Аспид разрядил обстановку высказав первое что нагрянуло ему в душу.

– Воздержанье созерцанья – пленительней услады нет. Меня отличает от других философов, то, что я, думая о жизни, нисколько не знаю о ней.