Ангел Аспида

Однажды Эстебан, рано поседевший конюх и постоянно жалующийся на холод, отругал Аспида за вредоносность. Потому что многие лошади начали заболевать, совсем ослабли, якобы сразу после вечернего кормления животных. Барон, безусловно, заявил выведенную логикой закономерность, разве змей может ухаживать за лошадьми, это невозможно, это закон природы – говорил хозяин усадьбы. И Эстебан отныне более не подпускал Аспида к стойлам, однако место ночлежки за мальчиком всё же сохранилось.

Аспид лежал на колкой соломе и несносно злился, холодная ярость словно магма жгла его жилы, по его венам будто тек расплавленный свинец, и он не найдя достойного выхода гневу, предался скоропалительным в выводах думам. Тогда-то он и совершил открытие главных теорий о жизни и о смерти.

Идейная первейшая эмпирия гласила так – меня никто не любит, меня никто не может полюбить, так пускай тогда меня ненавидят. Отныне он проявит себя полноценно, высвободит собственное многогранное Я и подчинит своей сильной воле этих жалких слабых людей, которые позабыли свое божественное происхождение, позабыли, что они венец творения, о как они ослабли, предавшись современному цинизму. Они все склонятся перед Аспидом, будут ненавидеть, проклинать, бояться меня, но стоит мне высвободить из уст своих одно лишь слово и каждый последует повелению того всесильного звука. Трепеща и ликуя, они будут делать всё, что я пожелаю. Я укажу на их раны и шрамы в духовности преданной забвению, спохватившись приличием и стыдом, они засмущаются, будут возмущаться, падая ниц с раскаянием. Я исцелю людей, ужалив их, ядом я растворю яд – таким горделивым образом размышлял Аспид, приступая ко второй части невозможных дум.

Второй жизненный тезис был продемонстрирован на публике. И те внимали его всесильным глаголам, как внимают юродивым, ибо по обыкновению пространны их слова, но правдивы. Посему Аспид незамедлительно явился в гостиную, где по привычке собиралось семейство в полном непререкаемом составе: барон с сыном Олафом с неподдельным энтузиазмом играли в нарды, старшая дочь играла с младшей в куклы, а баронесса наблюдала за их капризами. Помимо перечисленных в сей обширной комнате людей, здесь также удобно расположились сестра баронессы и ее дочь Хлоя, которая в некоторых чертах походила на Аспида, та азартно демонстрировала маме причудливые фокусы.

В просторной гостиной светло, за окном томно сгустились вечерние сумерки. Всё обыденно, определенно, неповторимо. Аспид бесшумно зашел в сей обитель семейного уюта завернутого в клубы спокойного счастья. Он незаметно вторгся в идиллическую гармонию, начав пускать круги по поверхности утопического водоема, дабы взбаламутить те воды, либо чтобы поднять волну и очистить впадины сталактитов и темные пещеры их остроконечных душ. Аспид встал посередине ковра, таким образом, чтобы все окружающие отлично видели его и непременно слышали. Однако никто не приметил его появление, словно тень мелькнула, стоит ли обращать на нее излишнее внимание. Только барон самим нутром учуял нечто неладное, покосился одним пытливым глазом и надменно изрек.

– Проваливай отсюда, змей, сейчас не до тебя.

Аспид манерно сложил руки за спину, словно деликатно пряча шпагу, дабы показаться противнику беззащитным, открытым. Стоит упомянуть, что мальчик надел самые дорогие одежды, какие он отыскал на чердаке, в узле устаревших нарядов Олафа, тем самым он приобрел статность, дабы соответствовать атмосфере богатства, чтобы не привлекать их взор своим неопрятным внешним видом, а будоражить их умы своими знаниями. Его тесно прижатые ноги по обыкновению были сложены прямолинейно, убрав длинные пряди волос за уши, чтобы не мешали, Аспид начал уверенно излагать свою величество мысль.