Андрей Смирнов

меня,   выражение   лица   у   него   было   в   точности   как   у   тех   крестьян,   что   отказывались   со   мной

говорить.

— У меня жена и четверо детей, кабальеро. Поговорите лучше с кем-нибудь другим. — Араб

пожал плечами. — Может, Санчо? Трактирщик...

Ладно, и на том спасибо. Я бросил арабу монету и поехал к трактиру.

Трактирщик   поначалу   тоже   пытался   изобразить   глухонемого,   но   кнутом   и   пряником   мне

удалось  из   него   кое-что  извлечь.   О   судьбе  самой  Анны   он   ничего   не   знал,   зато  оказалось,   что,

помимо замка и прилегающих земель (которые теперь платили подати Альфаро), у рода Альгарисов

имелось большое поместье на северо-востоке. Поместье это дон Альфаро тоже сжег, но кое-кто из

его обитателей сумел удрать. Вопрос: куда?

Трактирщик   долго   мялся,   посматривая   то  на   мое   грозное   лицо,   то   на   серебряную  монету,

которую   я   вертел   в   руках.   Когда   к   серебряной   монете   прибавилась   еще   одна,   он   под   большим

секретом сообщил мне, что поговаривают — поговаривают, хотя он сам ничего об этом толком не

знает,   —   что   уцелевшие   Альгарисы   переселились   за   Гаудолопе   (это   такая   местная   речка),   под

покровительство   какого-то   дона   Диего   Тольпенсьеро.   Не   без   труда   я   выдавил   из   трактирщика

дополнительные подробности. Этого хватило, чтобы снова пуститься в путь.

* * *

...И вот я на месте. Этот замок, к моей радости, еще никто не разрушил. Привратник, которому

я сообщил, что ищу кого-нибудь из Альгарисов, послал мальчишку наверх.

Вскоре мальчишка вернулся, и нас с Тибо пропустили внутрь.

Во дворе замка обнаружился здоровенный мужик с двуручным мечом на плече. На мужике

была   кожаная   броня,   утяжеленная   металлическими   кольцами,   а   физиономия   его   густо   обросла

иссиня-черной бородой.

— Я Альгарис, — рыкнул мужик, смерив меня взглядом, — а ты кто такой?

Слово «ты» он почти выплюнул.

Сзади засопел Тибо. Он был уверен, что сейчас череп наглеца будет испытан на прочность.

Сделав вид, что не заметил оскорбительного тона, я спешился и назвал себя.

Бородатого звали Эгвеньо.

У меня возникло устойчивое ощущение, что этот человек только и ищет повода, как бы кого-

нибудь убить. Приходилось разговаривать крайне спокойно и взвешивать каждое слово, чтобы не

дать ему повода затеять драку. Мне нужен был живой, а не мертвый Альгарис. И я очень вежливо

поинтересовался, не знает ли он что-либо о судьбе своей родственницы Анны.

— А тебе-то что до нее за дело? — зарычал он, брызжа слюной на собственную бороду. — Ты

кто такой?! Что тебе здесь нужно?!

И стал наступать на меня, потирая рукоять.

— Ну хватит! — заявил я. — Веди себя как подобает кабальеро! Хочешь драться — изволь. Но

сначала я хочу услышать ответы на мои вопросы.

—   Да  я...   —  Тут   он   заткнулся,   потому   что  кончик   моего   меча   уткнулся   ему  в   бороду   —

раньше, чем этот увалень успел скинуть с плеча двуручник.

— Я друг ее погибшего родича, Родриго де Эро, — произнес я, глядя в глаза этому отморозку.

— Если Анна Альгарис жива, я должен известить ее о смерти барона. И она должна узнать, что

замок Эро теперь по праву принадлежит ей. Я хочу с ней увидеться. Ты понял? Или повторить еще

раз, помедленнее?

— Увидеться! — Он выплюнул это слово так, как будто бы оно жгло ему рот. — Ладно, убери

свой меч. Ты мой гость, я не причиню тебе вреда.

«Ну еще бы!» — подумал я и спрятал меч в ножны.

— Пошли, — сказал бородач. — Пусть с тобой отец говорит.

Отец этого горячего испанского парня, Диего Тольпенсьеро, оказался не таким большим, не

таким вспыльчивым и не таким волосатым, как можно было ожидать, глядя на его двухметрового

отпрыска. Дон Диего, как явствовало из его фамилии, не был урожденным Альгарисом, а примкнул к

этой   семье   в   результате   брака.   Дон   Диего   был   невысокого   роста,   с   морщинистым,   очень

выразительным   лицом   и  светлыми   волосами   —  там,   где  они   еще  оставались.   На   большей  части

головы дона разместилась блестящая лысина.

Дон сидел в кресле у камина, устало прикрыв глаза и сцепив пальцы рук. Он выслушал мою

историю, ни разу не перебив меня. Когда я закончил, он приоткрыл глаза и впервые посмотрел мне в

лицо.

—  Вы  хорошо говорите  по-каталонски,   но у  вас  странный  акцент,   —  сказал  он.  —  Вы  из

Тулузы?

— Строго говоря, я из Иль-де-Франс, хотя в данный момент действительно еду из Тулузы.

— Значит, вы ничего не слышали о несчастье, которое произошло с нашим родом?

— Ничего.

— Ну что ж, слушайте...

* * *

История была чрезвычайно проста. Дон Альфаро, носящий графскую корону вот уже десять

лет и успевший за это время изрядно расширить собственные территории, в один прекрасный день

потребовал   от   Яго   Альгариса,   бывшего   в   то   время   хозяином   замка   Альгарис   и   главой   рода,

вассальную присягу. Дон Яго, весьма гордившийся благородством и историей своего рода, а также

его независимостью, наотрез отказался. Началась война, которую дон Яго проиграл. Около года тому

назад.