Андрей Смирнов

над ним наказание, кое заслуживает этот человек. Со своей стороны, мы отлучаем его от Церкви и

предаем проклятию как еретика и антихриста. Барон Родриго де Эро...

Но барон Родриго де Эро грохнул кулаком по столу:

— Не буду я его сжигать!

— Барон, я вновь вынужден напомнить вам о вашем долге! — строго произнес Верочелле.

— Да  катитесь  вы  к дьяволу со своим  долгом!  Не  чернокнижник  он,  ясно?!  Мозги  у него

набекрень, это точно, но только такого человека обижать, это все равно... все равно что... — Барон на

мгновение запнулся, не в силах подобрать подходящее сравнение. — Все равно что лошадь ни за что

ни про что ударить!

Пабло Верочелле поджал губы:

— Вы забываетесь, барон Родриго де Эро.

— Нет!

— Итак, вы решительно отказываетесь сделать то, что велит вам ваш долг?

— Что мне велят мой долг и моя честь, я знаю. Поэтому и не буду его сжигать.

— Очень... хорошо.

Легат поднялся со своего места. Лицо его было белым от бешенства.

— Мы немедленно покидаем ваш замок, барон. Не думайте, впрочем, что таким образом вы

спасете этого еретика, потому что мы отправляемся в Монпелье. Надеюсь, что тамошний фогт лучше

знает свои обязанности, чем вы и Роже. Что касается вас, то я отлучаю вас от Церкви и предаю

анафеме, как человека, укрывшего в своих землях еретика и продолжающего защищать его. Данной

мне   властью  я  освобождаю  всех  ваших   людей  от  данных   ими   обязательств   и   разрешаю  от  всех

вассальных клятв...

— А он смелый, этот наш ломбардчик, — вполголоса сказал мне Ги де Эльбен. — Я бы на

месте барона схватил бы его и посадил бы туда, где сейчас Иммануил сидит. И не выпускал бы до

тех пор, пока не снимет отлучение.

Я пристально посмотрел на тамплиера.

— И вы позволили бы барону сделать это? Вы ведь должны охранять легата.

Ги с сожалением вздохнул:

— Не позволили бы. Но стражи-то у Родриго все равно ведь больше!

...А легат и барон тем временем продолжали ругаться.

— Я поеду в Рим! — орал барон. — Посмотрим тогда, кто из нас прав!

— Езжайте куда хотите. А пока позвольте нам удалиться — хотелось бы побыстрее избавить

землю от этого еретика...

— Дьявол! Тысяча дьяволов!!! Две тысячи дьяволов!!! Я вам его не отдам!

—   Что   значит:   вы   нам   его   не   отдадите?   —   произнес   легат   таким   тоном,   от   которого

температура вокруг понизилась сразу градусов на тридцать. Но Родриго не уступал:

— А вот то и значит! Пусть он будет судим Божьим судом, как это исстари делалось! Я сам

возьму меч. Посмотрим, осмелится ли выйти против меня кто-нибудь из этих ваших рыцарей!

— Извините, — вежливо, но твердо заметил легат. — Вы не можете быть его защитником. Вы

были его судьей.

— Но теперь-то я его судьей не являюсь!

—   Зато   теперь   вы   отлучены   от   Церкви   и,   пока   отлучение   с   вас   не   снято,   в   суде   можете

находиться только на одном месте — на месте подсудимого. С юридической точки зрения, барон, вы

— пустое место.

— Что-то я тебя не понял, ломбардец, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, процедил

барон.

— Легат Верочелле пытается сказать, — поспешно вмешался Годфри де Фраго, — что вы не

можете быть защитником этого еретика.

— Зато я могу, — громко сказал я прежде, чем Родриго успел ответить. — Меня от Церкви

никто не отлучал.

— Ну, это недолго устроить, — пообещал легат, окинув меня ядовитым взглядом.

Тут, привлекая к себе внимание, поднял руку тамплиер.

— Это, — заявил он, — будет несправедливо. Вы, монсеньор, конечно, можете пользоваться

своей властью как хотите, не разбирая ни правых, ни виноватых, но... это будет несправедливо. И

Папа об этом рано или поздно узнает. Это я вам обещаю.

—  Не  узнает,   —  сказал  тот  итальянский   рыцарь,   который   один   раз  уже   сцепился   с  Ги   де

Эльбеном, — я убью тебя раньше.

Пабло Верочелле положил руку на плечо итальянцу, успокаивая его.

— Ги, вы считаете это несправедливым? Что ж, вот вы сами и будете сражаться с этим... с этим

человеком.

Ги де Эльбен достал из ножен  кинжал.  Повертел в руках,  задумчиво посмотрел на лезвие.

Резко убрал обратно в ножны.

— Нет.

— Что вы сказали?!

— Видите ли, это человек — мой друг. Я не могу с ним сражаться.

— Вы отказываетесь выполнить мой приказ?!

— А если вы мне прикажете прыгнуть в небо, а я не смогу, вы тоже станете меня спрашивать,

отказываюсь ли я выполнить ваш приказ?

— Вы трус!

— Я не трус, и вам это хорошо известно. Но сражаться с де Монгелем я не буду.

Легат Верочелле посмотрел на барона. На Ги де Эльбена. На меня.

— Да это заговор! — ахнул он. — Это настоящий еретический заговор!..

— Итак, — спросил я, — кого вы выставляете?

Легат некоторое время молчал.

— Позвольте мне, монсеньор, — сказал итальянский рыцарь.

Легат глянул на него. Потом на меня. Я был выше итальянца почти на голову.

— Нет. — Папский посланник огляделся. Взгляд его остановился на Вильгельме де Сен-Пе.

Вид последнего показался ему достаточно внушительным.

— Вы. Вы будете сражаться за меня.

Вильгельм коротко наклонил голову:

— Как прикажете, монсеньор.

* * *

...Мы спустились во двор.

— Он опытный боец, — шепнул мне Ги,  пока солдаты расчищали место для поединка. —

Посмотри, как он двигается.