Андрей Смирнов

Альфаро кивнул:

— Так и должно было произойти. Меня только удивляет скорость, с которой вы освоились: вы

ведь  здесь  всего  два  с  половиной   месяца...   Память  Андрэ  должна  была  пробудиться...   но  не  так

скоро.

— Почему «должна была»?.. Почему вы в этом так уверены?

Альфаро задумчиво покрутил ножом в воздухе:

— Я предполагаю — только предполагаю, — что настоящий де Монгель никуда не исчезал.

Можно сказать, что у вас с ним на двоих одна душа.

— Да неужели?

— Он живет сейчас, вы — таким, каким вы себя помните, — будете жить через сколько-то там

столетий. Загадка решается просто. Вы — это он сам. В Андрэ де Монгеля никто не вселялся. Просто

он вдруг вспомнил, каким станет через тысячу лет.

Где-то я все это уже слышал…

— Вам уже говорили это, — произнес граф, внимательно наблюдавший за моим лицом.

— Может быть.

Альфаро покачал головой:

— Андрэ, не хитрите со мной. Я знаю, чем вы занимались все это время и с кем общались.

Сказать вам мог только отшельник. Ведьма слишком глупа, чтобы сообщить вам что-либо подобное.

— Вы хорошо осведомлены о моих контактах, — заметил я.

— Андрэ, я знаю  все. По дням, часам, минутам.

— За что же я удостоился такого пристального внимания? — насмешливо поинтересовался я.

— Вы должны были кое-что сделать. — Альфаро отрезал от поросенка еще кусочек. — И вы

это   сделали.   Даже   без   помощи   моих   людей,   которых   я   держал   в   Лангедоке   на   случай,   если

потребуется   немного   подправить   ваши   действия...   Ну,   скажем,   ранить   вас,   если   бы   с   этим   не

справились ребята Луи из Каора, или намекнуть Тибо на одного местного чудотворца — если бы он

сам не потащил вас к нему. Но этого, как видите, не потребовалось.

— Вот как? Может, вам, граф, даже известно, каким образом у тела де Монгеля оказался новый

хозяин? Ну же, выкладывайте мою историю во всех пикантных подробностях!

—   Каким   образом...   —   повторил   Альфаро.   —   Это  я   вам   уже   сказал.   А   за   подробностями

обращайтесь к Великому Мастеру. Это он затеял игру. Не я.

— К Великому Мастеру? Кто это? Еще один колдун?

Альфаро  коротко взглянул в мою  сторону,   а потом   уставился  на  поросенка.  Взгляд  у  него

сделался  задумчив.   То  ли  он  не  знал,   что  мне  ответить,   то  ли   прикидывал,   что  бы  еще  такое  у

поросенка отрезать.

—   Великий   Мастер...   Я   могу   назвать   одно   из   Его   известных   имен.   Но   тогда   вы   будете

понимать еще меньше, чем сейчас. Так что давайте отложим этот вопрос на потом. Я на него отвечу,

но позже. Идет?

— Отлично. Тогда просветите меня насчет всего остального. С самого начала.

— Одну минуту. — Дон Альфаро предупреждающе поднял указательный палец. — Сначала я

должен выяснить, что вам уже удалось узнать. Вам известно, кем на самом деле является... ммм...

давайте его и дальше называть «отшельником Иммануилом»?.. Вы поняли, с кем говорили и кого

защищали от папского легата? Ну, ну, не отпирайтесь, Андрэ. Говорю же вам — я знаю о вас куда

больше, чем вы себе можете представить. Один из моих людей слышал, что Иммануил сказал вам на

прощанье,   когда  вы  с  ним  расставались в замке Родриго де  Эро.  Мне  просто  интересно,   как вы

истолковали его слова о распятии. Как все остальные, которые тоже это слышали? Они-то, и мой

человек в том числе, решили, что это иносказание, не более того, ибо никто из них, конечно, не в

состоянии себе представить — как это ни смешно прозвучит, — что Христос был евреем.

—   Я   тоже   подумал,   что   это   всего   лишь   иносказание,   —   медленно   проговорил   я.

Осведомленность графа меня огорчила.

Граф Альфаро тяжело вздохнул.

— А вы не замечали у него на руках никаких шрамов? Не на ладонях, а вот здесь, на запястьях.

— Он показал где. — Некоторые люди, видевшиеся с ним через несколько веков после того, уверяли,

что эти шрамы сохранились.

— Не знаю, — ответил я. — Я не смотрел на его руки.

Дон Альфаро осуждающе покачал головой:

— Вы ненаблюдательный человек, Андрэ.

— Какой есть.

— Какой есть, это верно. Ну так вот, смею вас уверить, — это именно тот, на кого вы поначалу

подумали. Ходячая Истина.

— То есть?

— Понимаете, когда Пилат спросил, что есть истина, — начал объяснять Альфаро, — наш

отшельник ему ответил: «Я есмь Истина». С того все и пошло. Правда, в Евангелиях ответ опущен.

Не знаю уж почему. С другой стороны, он называет себя Истиной и в разговоре с учениками…

— Насколько я знаю, он много кем себя называл, — я пожал плечами. — Но, допустим, все

так,   как  вы  говорите…  Выходит,   я  могу  в   два  раза  больше  гордиться  тем,  что  спас  ему  жизнь.

Дальше что? Какова следующая часть истории?

Дон Альфаро тонко улыбнулся. Я помнил, как сам отшельник отнесся к своему спасению. И я

помнил кое-что из Евангелия. Насчет добровольной жертвы...

—   Подождите-ка!..   Вы   правда   хотите   сказать,   что   в   этом   бесконечно   повторяющемся

жертвоприношении есть какой-то смысл?.. Ну это же полная ерунда…

— Само собой, это повторялось не каждый год и даже не каждое десятилетие... Примерно раз в

сто лет. Иногда реже. Иногда — чаще.