Андрей Смирнов

Шестеро женщин продолжали растирать тело короля; Сэаль склонилась и обхватила ствол

члена губами, ее губы скользили вверх-вниз, а пальцы левой руки обхватили член перед губами и

двигались в одном ритме с движением головы. Мышцы ее рта сжимали член Теланара то чуть

сильнее, то слабее; язык то лизал головку, то скользил по уздечке; затем амплитуда движений

головы Сэаль увеличилась, ее губы стали доставать до основания члена; а Теланар ощутил, как его

плоть проникает в узкое, сдавливающее со всех сторон отверстие. Его наслаждение стало еще

острее и сильнее; ему захотелось заполнить собой эту женщину полностью, войти в ее тело

целиком, слиться с ней до неразличимости. Любой частью ее тела он владел, как своей

собственной; не было никакого скрытого сопротивления, даже самого слабого и подавленного: Сэаль как-то сказала королю, что для того, чтобы иметь возможность делать ему глубокий минет

без кашля и рвотных спазм, она много дней подряд тренировалась то с длинным огурцом, то с

кукурузным початком. Возможно, имей он безумную фантазию проделать новое отверстие в ее

теле, она бы собственными руками сделала бы надрез на своем животе, или на груди, или на

любом другом месте, которое ему приглянулось — и принимала бы его член в эту рану до тех пор, пока не умерла бы от потери крови и внутренних повреждений. Чужие мучения не доставляли

Теланару удовольствия, но несколько раз он делал Сэаль больно для того, чтобы посмотреть, как

она будет реагировать и есть ли предел у ее любви и самоотдачи. Предела не было — во всяком

случае, он его не нашел — она стонала от боли, но не просила прекратить; в глазах ее была все та

же бесконечная нежность и ни малейшего сопротивления его действиям.

Между тем, движения Сэаль стали интенсивнее, губы сжимали ствол Теланара плотнее

чем раньше; его мысли, чувственные ощущения, атмосфера, близость этой женщины — все

слилось воединой, король часто задышал, а потом судорожно вдохнул воздух, его тело выгнулось

и несколько раз содрогнулось. Сэаль проглотила все семя, которое он излил, но не отпустила его

член, а продолжала держать во рту, нежно поглаживая языком и посасывая. Когда он поднял

голову, чтобы взглянуть на рабыню, то увидел, что она смотрит на него и улыбается краешками

губ. Не отпуская взгляда, она медлено двинула голову вперед, полностью захватывая член

Теланара, а затем, все так же медленно, но уже сжав губы, назад, выжимая из него последние

капли спермы.

Теланар расслабленно вытянулся на ложе. Тело пребывало в приятной истоме, движения

рук прочих рабынь стали легкими, поглаживающими… Спустя минуту он поднялся и позволил

накинуть на себя халат, затем он поманил Сэаль за собой. Вместе они прошли в багряную спальню

и легли на широкую кровать под балдахином. В корундовой спальне Теланара ждала одна из

наложниц — кажется, сегодня была очередь Лиады эс-Кэле, белокурой дочери барона Дагинрада

— но сегодня ей придется поскучать в одиночестве. Сэаль давала королю то, что не могла дать ни

одна из женщин в его гареме — подлинную, совершенную любовь, абсолютное принятие — и он

проводил с ней больше ночей, чем с любой другой из принадлежавших ему женщин. Сэаль обняла

его и прижалась; ее тело подходило к его телу так идеально, как будто бы они были созданы

специально для того, чтобы дополнять друг друга. Теланар гладил ее по волосам, плечам, спине, расспрашивал о каких-то мелочах, случившихся за день — мелочах такого рода, какие его,

властителя огромной и чрезвычайно разнообразной страны, переживающей тяжелое время, интересовать никак не были должны — но они его интересовали, и Сэаль рассказывала о всей этой

ерунде, о прошедшем дне и бытовых мелочах, и он слушал ее, посмеивался над забавными

ситуациями, комментировал пересказ разговоров рабынь, наложниц и наложником — а рука его

продолжала гладить спину Сэаль, и затем к ней присоединилась вторая, которая легла на упругую

грудь и принялась ее поглаживать; рассказ Сэаль стал перемежаться с постанываниями, ее

собственные пальчики прикоснулись к члену короля и стали поигрывать с ним; при этом она

продолжала рассказ, зная, что Теланару нравится мучить ее, заставляя одновременно и говорить о

чем-то, и отдаваться страсти — мучение состояло в невозможности сосредоточиться на чем-то

одном. Впрочем, настал момент, когда эта игра ему наскучила, и он прервал рассказ, закрыв губы

женщины поцелуем; легкий привкус собственного семени на ее губах его никогда не смущал.

Затем он требовательно и настойчиво стал ласкать Сэаль между ног — может быть, слишком

грубо и быстро, но ей нравилось все, что он с ней делал; она кусала его за плечо и стонала. Потом

он уложил ее на спину и вошел в нее; она кончила, когда он сам приближался к оргазму и

продолжала содрогаться под ним, пока он изливал в нее новую порцию семени. Затем он

откинулся на подушках и расслаблено лежал, а она вновь приникла к нему и спросила, чем он

занимался сегодня и как прошел совет; он рассказал ей все, ничего не скрывая.

— Мой господин мудр, — тихо произнесла девушка. Ее голова покоилась на плече